— В жизни всякое бывает. Жизнь — это как цветочное поле. Лютики, ромашки, колокольчики, все красиво, но в цветах спрятано дерьмо. Хорошо, если не вляпаешься…
— Я вляпалась, — вздохнула Алла.
— И у меня такое было…
— Тебя тоже насиловали?
— Хочешь верь, хочешь не верь, но почти все женщины через это проходят. Слишком уж много дерьма на цветочных полях… Ромашки, лютики. А лютик, между прочим, ядовитый цветок. Бывает, что в дерьмо не вляпаешься, а лютиков наглотаешься. А бывает и то, и другое.
— Это ты о чем?
— Ну, в университет же ты не поступила, — без всякого осуждения улыбнулась Вика.
— От этого не умирают.
— И от мужиков тоже не умирают. Как-нибудь и это переживешь… Давай вставай!
Алла поднялась из ванны в полный рост. Вика взяла лейку, теплой струей смыла с нее мыльную пену и стала внимательно рассматривать ее тело.
— Считай, что тебе повезло, все-то два синяка. И это при том, что у тебя нежная кожа. Бывает, и сигареты в пупке тушат… Всякое бывает.
— Все равно ненавижу! — всхлипнула Алла.
— Не сомневаюсь… В милицию заявлять будешь?
— У них там все схвачено.
— Очень даже может быть…. — с невеселым видом согласилась Вика. — Если это бандиты, то с ними лучше не связываться. Ну, чего стоишь? Давай одевайся!
Она помогла ей вытереться, надеть банный халат. Алла прошла в кухню, достала из холодильника бутылку водки, наполнила стакан. Вика молчала, но смотрела на нее без одобрения.
— Душа просит, — оправдываясь, сказала Алла.
— Я тебя понимаю… — кивнула мачеха.
— Ты так и не сказала мне, что это за парень у нас тут был?
— Миша это. Мой брат.
— Родной?
— Родной.
— И откуда он взялся?
— Отдохнуть приехал, лето как-никак…
— У нас живет?
— Нет, он дом снимает… Так, зашел по случаю…
— Симпатичный он у тебя, — заметила Алла.
— Есть такое, — рассеянно глядя куда-то вдаль, кивнула Вика.
— Только пусть больше не приходит.
— Почему?
— Не хочу… Не хочу видеть эти мерзкие похотливые рожи! Откуда у него эти морды тигриные?
— Из мест не столь отдаленных. Три года за драку отсидел… Дурной он, подраться любит…
— Все равно на бандита похож…
— Да я бы не сказала.
— Юра тоже причесанный, прилизанный был, не скажешь, что бандит. А привез меня в баню, где эти мерзкие рожи сидели…
— Мерзкие рожи, мерзкие рожи, — озадаченно думая о чем-то, проговорила Вика. — Откуда они взялись, эти мерзкие рожи?
— А откуда бандиты берутся? Некому их в ад отправить! — зло выпалила Алла.
— Местные бандиты?
— Да, местные… Портофлотские…
— Какие?
— Ну, они себя портофлотскими называли.
— А почему портофлотские?
— Не знаю и знать не хочу! Господи, как я их ненавижу!
— Это все нужно пережить.
— Да уж как-нибудь… Костя должен прийти, я ему все расскажу. Он этих ублюдков!..
Алла не думала, что Костя сможет отомстить за нее, но ей очень хотелось в это верить. Сейчас она, как никогда раньше, нуждалась в мужчине, который мог бы ее защитить.
— Не надо Костю в это дело впутывать, — покачала головой Вика.
— Почему?
— Ну, если ты хочешь, чтобы его убили…
— Не хочу.
— Тогда забудь!
— А кто за меня отомстит?
— А тебе это надо?
— Кто-то же должен за меня отомстить? — задумчиво проговорила Алла.
Вика — умная баба. Чересчур веселая, шебутная, но умная. И говорит она все правильно, нельзя впутывать в это дело Костю, его ведь действительно могут убить.
Но ведь он же добивается ее любви. Она не хочет быть с ним и не будет, если он испугается бандитов… А если не испугается? Если пойдет на них и погибнет? Кому от этого будет легче?
— Там Леня со мной был… Или с ним, или со всеми… Лучше с ним, но как же я его ненавижу… — опустив голову, бормотала девушка. — Он там самый главный, и кто-то должен его убить…
— Его убьют, — кивнула Вика, — обязательно убьют. Бандиты долго не живут… Пошли, тебе надо лечь.
Она помогла ей добраться до комнаты, раздела, уложила в постель. Как закрылась за ней дверь, Алла уже не слышала.
Солнце, море, девочки — не жизнь, а малина. Девочки в коротких юбках, в обтягивающих джинсах. Яркие, легкомысленные, доступные… Сами мужиков соблазняют, потом жалуются, что их насилуют. Сами же создают обстановку, располагающую к разврату, сами потом и нарываются…
И Викина падчерица нарвалась. Сама виновата, не надо было в короткой юбке и облегающей футболке ходить, тогда бы и не зацепилась за нее братва. Это ее проблемы, и Мише на них наплевать. И на саму Аллу тоже. И все-таки он сейчас ехал к ней.
Вчера утром, когда девчонка сказала, что ее поимела братва, Миша почему-то подумал о своих пацанах, даже поехал к ним разбираться. Но его пацаны оказались ни при чем. Проституток они вчера сняли, с ними до утра и веселились. Со своими пацанами все ясно, а с местной братвой надо разбираться. Потому и шел Миша к Алле, чтобы узнать, кто над ней поизмывался. Разбираться надо с беспредельщиками, наказывать их, если, конечно, эти шакалы окажутся им по зубам. А резон в этом есть, причем конкретный. Мише нужен был плацдарм для завоевания города, а для этого надо наехать и вкатать в асфальт какую-нибудь местную бригаду. Можно сделать это и без всяких обоснований, чисто по беспределу, но все-таки лучше наезжать по поводу, чем без. А повод ему может дать Алла. Она ведь не кто-то там, а, считай, его племянница по сводной сестре, которая приходится ей мачехой…
Алла сама открыла ему дверь. Халат на ней короткий шелковый, тапочки на босу ногу, волосы мокрые, косметики на лице нет, но выглядит шикарно. Глаза большие, ресницы длинные, брови густые, черные как смоль, правильный носик, пухлые соблазнительные губки… Вчера Миша ее толком и не рассмотрел, зато сейчас хорошо понимал пацанов, которые позарились на эти прелести.
— Привет! — подмигнул он ей.
Алла молча и скупо кивнула в знак приветствия.
— Гостей не ждешь?
— Нет! — четко ответила она.
— А Вика где?
— Ее сейчас нет. И не будет.
— Почему?
— Для тебя не будет!
— А чего мы такие дикие?