на заплетающихся ногах, потом стена закончилась, и он плюхнулся на мостовую. Вскочил, побежал боком, скрылся за углом, и снова мелькнул в просвете между домами, пропал. К горлу снова подкатила тошнота, Стас переждал момент и побежал, вылетел на площадь и почти обрадовался, увидев знакомый гигантский собор, обрадовался как старому знакомому. Точно, не ошибся, тот самый город, через него пролегал их маршрут, здесь восторженных туристов отпускали в свободное плавание по магазинчикам и сувенирным лавкам, а измученный гид и водители шли в ресторанчик – передохнуть и набраться сил перед дальним перегоном, бывало, что и ночным. Вон там это заведение построят лет через пятьсот, считая с этого дня, на месте длинного двухэтажного каменного сарая без окон без дверей – его в воспоминаниях Стаса не было. Да, на этом месте, и вид из окон на этот самый собор будет замечательный, особенно на его вход, на гигантскую островерхую пасть открытых ворот, куда транспортник свободно вкатится. И сами ворота сейчас на месте, но видно их неважно, дым мешает, слишком густой, жирный и душный, дым огромного костра посреди площади, а в костре…
Юдин бежал к площади, бежал резво, прибавлял скорость, точно второе дыхание словил, или шило ему воткнули в известное место. И не оглядывался, смотрел строго под ноги и по сторонам, Стас видел, что не успевает, помнил, что дальше мост, за ним еще дома и Юдин запросто затеряется там, как попытался недавно. Да напоролся, видно, на хозяев, еще живых, и вылетел моментально. И наверняка сообразил уже, что к чему, сложил два плюс два, и бежит верно, между прочим, к воротам, к памятнику северо-европейского архитектурного стиля «кирпичная готика». Красивое сооружение,
вылизанное, ухоженное и тщательно оберегаемое потомками, да только сейчас там делать нечего, мощная крепостная стена еще на месте, ее сломают лет через пятьсот, и Юдину через нее если только перелететь, но пройти – без шансов… И уходит ведь, тварь, уходит, а сил уже нет, сердце колотится в горле, перед глазами колышется сетка, застит белый свет, мешает прицелиться.
Юдин затормозил так резко, будто налетел на что-то невидимое глазу, шарахнулся вправо-влево и впервые оглянулся. Далеко было, но Стас видел его перекошенную бледную рожу, красные пятна на щеках. И шагнул к нему, даже не шагнул – поплыл над брусчаткой, камни мелькали внизу, показалась слева первая башня собора, нависла, и тут колокол стих. Звон еще плавал по площади, отражался от стен, камни подрагивали, но уже мелко, дрожь помаленьку стихала. Юдин был уже близко, оставалось метров пять или семь, пуле из «тауруса» такое расстояние преодолеть под силу, но Стас не торопился, не мог поднять руки и прицелиться, нажать на спуск, а все смотрел в сторону собора, на высокий костер перед входом.
Сначала решил, что показалось, потом вгляделся и шарахнулся назад, как недавно Юдин, и не мог пошевелиться, не мог взгляд отвести, смотрел, не отрываясь. Мужчины, женщины, старики, дети, собаки, еще какая-то тварь – их собрали здесь, свалили, как дрова, и подожгли. Обрывки одежды, запрокинутые головы, обгоревшие волосы, руки и тела в жутких язвах, дым, сочившийся между тел – Стасу казалось, что он сейчас потеряет сознание. «Так не бывает», – крутилось в голове, но это было, существовало, к этому можно подойти поближе и все хорошенько рассмотреть, он бы так и сделал, если бы сошел с ума. И все уже шло к тому, Стасу казалось, что люди в костре улыбаются ему, что собака у подножья виляет хвостом, а старуха трясет длинными седыми патлами, и от них шлейфом расходится дым…
Звон и ритмичный глухой стук по брусчатке заставили отвернуться, Стас посмотрел туда. Глянул мельком на Юдина: он стоял на коленях и держался обеими руками за горло. Стас перевел взгляд за его спину. Там шли четверо, шли рядом с тяжело груженной телегой, запряженной пегой лошадью, может, люди, а может, и нет. Все в черном с ног до головы, в широких одеждах, лиц не видно, вместо них бледные пятна с черными кляксами на месте глаз и уродливые длинные носы. Идут неспешно, молча, слышен только стук деревянных колес по камню и топот копыт, и встревоженное ржанье – лошадь резко остановилась и попятилась, толкая телегу назад. Запах смерти пугал животное, оно сопротивлялось, но первый из процессии крепко держал ее под уздцы, дернул с силой, второй огрел по крупу длинной тростью, и лошадь нехотя пошла вперед. К ним обоим, застывшим у костра.
Стаса точно кто толкнул, он рванул с места, бросился к Юдину, сгреб его за ворот и поволок к тому самому двухэтажному каменному сараю, подальше от костра, от людей в черном. Юдин не сопротивлялся, спотыкаясь, бежал рядом, и, получив хороший пинок в спину, не расстроился, врезался в стену и тут же сполз по ней, сел, глядя на Стаса снизу вверх.
– Чума, – пробормотал он, стукнул зубами и повторил:
– Чума. Я читал что-то такое, помню. Вот занесло-то, да?
И заткнулся, ожидая поддержки и одобрения, но Стас смотрел в другую сторону. Телега подкатила к костру, остановилась, и свита в черном взялась за дело. Впрочем, не вся, а только трое, один держал лошадь, закрывал ей морду рукавами, но это не помогало. Запах дыма и разложения не давал лошади стоять спокойно, она ржала зло и испуганно, пятилась, толкала повозку, и с нее упал страшный груз – несколько мертвых тел оказались под колесами. «Чумной доктор» поволок лошадь под уздцы на себя, телега переехала покойников, Юдин как-то странно булькнул и затих. Стас посмотрел вниз – с рожи у того спала краснота, проступившая бледность отдавала синевой, губы наоборот побагровели, зрачки сузились, как у змеи. Юдин попытался сказать что-то, но сил не хватило, он с одинаковым ужасом смотрел на Стаса, и на телегу у костра, а та уже почти опустела. «Чумных дел мастера» отлично знали свое дело и сноровисто перекидали в костер последних «пассажиров», телега покатила прочь, трое шли позади, один вел лошадь.
– Это ж та еще зараза, биологическое оружие. Она воздушно-капельным передается, ты не знаешь? – выдавил из себя Юдин. И тут шедший последним человек в черном обернулся, Стасу даже показалось, что он принюхивается – так тот насторожился, вытянув голову с уродливо длинным носом. Оставалось надеяться, что «доктор» их не видит за прорезями маски. А если и видит, то не подойдет, их интересуют только мертвые, а двое у стены каменного сарая пока живы.
– Передается, – спокойно сказал Стас, – но здесь не тот случай, все от блох зависит. Укусит тебя чумная блоха – и все, можешь писать завещание.
Юдин захихикал и вцепился зубами в костяшки пальцев, чтобы унять нервный смех, посидел так, глядя на костер, и забормотал все громче и громче:
– Блоха, да, их тут прорва, не город – помойка. Надо же выбираться… Слышишь, надо уходить отсюда! – выкрикнул он, и Стас поморщился от резкого звука. Слишком тихо было вокруг, слишком тихо и спокойно, колокол молчал, не мешая чумным миазмам невозбранно сгущаться над мертвым городом.
– Надо, – подтвердил Стас, и Юдин оживился, поднялся на ноги и заговорил быстро и размеренно, точно читал с листа заранее заготовленное финансовое обоснование нового бизнес-проекта:
– Слушай, ну извини, если я в чем виноват. Я ж не знал, что ты там в пробке, и мальчишка твой, и жена… Я не сам, это начальник охраны со своей паранойей, и он тоже не при чем, над ним свое начальство. Так надо, понимаешь, нельзя по-другому… Спецпроезд… Но все ж кончилось, их не вернуть. Помоги мне, вытащи отсюда, когда все закончится – сочтемся…