— Здесь водятся змеи?
— Да их кто как называет, — ответил Санчо. — Для них мы название так и не придумали. По мне-то больше змея.
— Не слушай его, — подал из угла голос один из гребцов. — Я эту тварь видел, как вот сейчас тебя. Это тритон, только с шестью лапами. Я тритонов навидался в своё время, когда в Каракасе в городском террариуме подрабатывал.
— Да где же ты видел, чтобы тритон так извивался? Я её тоже видел не издалека. Тело тонкое, гибкое, с боков приплюснутое, голова размером с собачью, а глаза как два кулака и зелёные!
— Ее лапы у меня перед самым носом промелькнули. Три пальца с перепонками. Тритон, он и есть тритон! В одном ты прав, что пока он ни на кого не нападал. Порой кажется, что он нас даже побаивается. Держится в стороне. Не то что Критура.
— Да, Критура это такая мерзость, что лучше встретиться сто раз со змеями, чем один раз с ней, — согласился Санчо. — Потому что встреча эта наверняка будет для тебя последней.
— Критура, она какая? — спросил Женя. — Как выглядит?
— Как выглядит? — Санчо вновь задумался. — Она разная. Если кого сожрала, то одна. Если голодная, то другая. Я видел сытую, иначе сейчас тебе бы это не рассказывал. Похожа на медузу. Шляпа метра полтора, а щупальца и того больше, все пять будут.
— А я видел голодную! — решил присоединиться к разговору Николас. — Она охотилась у борта баржи, что по другую сторону. Не помню, стащила кого или нет. Мы её первыми заметили и все отбежали от края. Она щупальцами по палубе пошарила и снова в воду ушла. Ты точно сказал, что похожа на медузу. Тело белое, и колышется, как студень.
А щупальца извиваются как плети и с присосками на концах.
— Она этими плетьми схватила Базилио, когда я с ним в паре нырял. Может, он и вправду умнее меня был. Потому что Критура прошла рядом со мной, а схватила его. Потом я её опять видел. Всплыла рядом с бортом нашей галеры. Не двигалась, будто дохлая. А из её тела торчали части рук и ног, такие же студенистые, как и она сама. И клянусь тебе святым Бернаром, я сам разглядел на ней часть лица Базилио. У него на щеке был шрам. Так по этому шраму и опознали. Будто голова без черепа на этот студень натянута. Если приснится, то впредь заснуть уже не получится.
— Да… — протянул со злостью Николас. — Вы, русские, попали в самую задницу к дьяволу. Это вам не с медведями по Красной площади разгуливать. А вот помню, мы с шагомером Максом ходили искать вещи у острова, что от нас по правую сторону от выхода был. Он тогда ещё под воду не ушёл. Так я сам видел, как эта тварь вдоль берега ползла! Макс дал по ней очередь, а ей хоть бы что. Пули её насквозь прошивали, а она сползла в воду и ушла, не оставив на песке ни следа, ни крови.
Санчо с пониманием кивнул и добавил:
— Мы её тоже багром били. Так она будто желе поколыхалась и под воду ушла. Я здесь с хозяином с самого начала. Мы на его катере удирали от полиции и решили спрятаться в этом тумане. Аквасфера тогда ещё внутрь пускала. Да лучше бы, наверное, они нас поймали. Жили бы среди людей, а не гнили здесь заживо. Так скажу, что первый год здесь этой мерзости не было. А потом, когда вода стала прозрачной, как стекло, тогда и появились Критуры.
Воспоминания Санчо прервала переливная трель свистка.
— Что это? — поднял голову Женя.
— Сейчас наступит тьма. Готовьтесь спать. У края не ложитесь. Лезьте в галеру, там безопасней. После свистка ходить запрещается. На второй ярус не поднимайтесь. Грузовикам туда запрещено. Если сторожа увидят, то до смерти забьют. Это вон те, что с пиками выше ходят. С ними даже заговаривать не пробуйте. А теперь всё, давайте спать.
Санчо вытянулся на лавке и, свернув узлом рубашку, положил под голову.
— Как вы определяете, когда заканчивается день? У вас есть часы?
Санчо не ответил, всем своим видом показывая, что он всё сказал и разговор окончен. Из галеры Женю с Сергеем поманил Эмиль. Показав им свободное место на корме, он объяснил:
— Ни одни часы не выдержат и неделю в такой влажности. Это ценитель Карлос подаёт всем знак. У него есть вещь, которая чувствует приближение тьмы и начинает мерцать. А ночью она светится, будто лампа. Её хозяин всегда рядом с собой держит. — Оглянувшись по сторонам, Эмиль хихикнул. — Боится, чтобы никто к нему незаметно не подобрался. Ложитесь здесь, а если завтра вам повезёт и вы найдёте вещь, то просите у хозяина каких-нибудь тряпок, чтобы помягче постелить. Но лучше, конечно, раствор. За него вы сменяете и тряпки, а может и тушёнку. На траве с голоду не сдохнешь, но надоедает так, что жить не хочется.
— Первый раз вижу такие лианы. Откуда они берутся?
— Ты сказал — лианы? Нет. Мы зовём их водяными или травяными цепями. Стоит оставить, не подняв на ночь, лодку, как утром уже её не сдвинуть с места. Из воды сразу лезут цепи и обвивают ее, не давая двигаться. Весь наш остров ими опутан. А всё, что плавает, мы поднимаем из воды и сушим. Вот как нашу галеру. Оставь на ночь и, считай, её нет. И рубить бесполезно. Одну цепь отрубишь, тут же ей взамен две лезут. Хотя и польза от них есть. Давно бы с голоду передохли. А так, какая-никакая — еда.
Немного подумав, Голицын решился задать провокационный вопрос. В стане противника не принято спрашивать о его количестве. Это всегда было военной тайной.
— Эмиль, сколько людей на острове?
Но кубинца, казалось, такой вопрос не смутил.
— Точно не знаю. Год назад было две сотни. Сейчас гораздо меньше. Когда аквасфера закрылась, здесь вообще много народу осталось. Мы друг к другу плавали, общались. Тогда ещё и туман не такой густой был. Далеко было видать. Рядом с нами жили рыбаки. Их железный сейнер быстро сгнил. В аквасфере у железа век короткий. Они на острове поселились. Вон посмотри, пока ещё светло. — Эмиль привстал на локте и указал на два забитых в палубу деревянных штыря. — Это вешки шагомеров. Эти указывают на бывший остров. Он совсем рядом был — с полкилометра, не больше. Потом под воду ушёл. Сейчас только небольшая песчаная отмель осталась. Да и та скоро исчезнет. Затем из-за вещей начали друг друга убивать. У рыбаков оружия не было, и господин Рауль расправился с ними первыми. Кого-то сделал грузовиками. Джил, к примеру, из рыбаков. А остальных убил. Были ещё нефтяники. Когда их буровая, подточенная слизью, рухнула, они к нам просились. Не знаю — взяли кого или нет? Да это и не важно, потому что и мы все скоро передохнем. Взгляни.
Эмиль задрал широкую парусиновую штанину и показал усыпанную гнойниками ногу.
— Теперь посмотри сюда.
Он поднял рубашку, и Женя скривился от резанувшего по глазам зрелища. Живот кубинца был усеян красными дырявыми буграми с засохшими пятнами гноя.
— Я уже стал забывать, как выглядит солнце. Ценитель Карлос говорит, что эта влажность нас убивает медленно, но верно. И ещё неизвестно, что лучше — быть застреленным или гнить заживо. Мы с Васко даже подумывали, как бы нырнуть с грузом, отвязать верёвку и разом закончить все наши мученья.