– Я могу свою не привязывать, – сказал Сашок. – И на мне хорошо высохнет. Ботинки только привяжу. Так что для вашей одежды точно место найдется.
– Для всей найдется, – строго посмотрел на юношу Глеб. – Я же не щепку велел взять, а бревно.
– Где же мы бревна вомьзем? – развел руками Пистолетец.
– Вон на том конце острова, – показал мутант, – там течением много бревен прибило, я ночью, когда дрова искал, видел. Ясно?
Оба лузянина синхронно кивнули.
– А чего стоите тогда? Напутственной речи не будет. Ноги в руки – и марш за бревнами! Для меня тоже возьмите. Как раз пока я до воды дотащусь, вы и справитесь.
Сашок с Пистолетцем побежали за бревнами. Мутант, собрав всю волю в кулак, побрел к реке. Впрочем, самыми трудными и болезненными оказались первые два-три десятка шагов. Потом Глеб то ли притерпелся к боли, то ли мышцы «разогрелись» – в любом случае, дело пошло куда лучше. «Ну вот, – приободрился мутант, – движение – жизнь, а под лежачим камнем только черви заводятся».
Привязывать к бревну одежду Глеб поручил Сашку – сам он все же мог согнуться с большим трудом, а Пистолетцу было бы трудно справиться с этой задачей из-за беспалой руки. Для начала мутант и старший лузянин разулись и разделись. Паренек сразу засмущался, стал отворачиваться… Но все-таки стал разуваться и сам. Снял один ботинок, стал развязывать второй… А когда принялся стягивать его, стоя на одной ноге, покачнулся, потерял равновесие и… ботинок полетел на песок, а сам юноша плюхнулся навзничь в воду. Поднялся и, не глядя на Глеба, виновато развел руками:
– Ну вот… Теперь раздеваться нет смысла.
Все это выглядело вполне естественно, но мутант был почти стопроцентно уверен, что Сашок устроил сцену с купанием нарочно. Вот не хотел он раздеваться прилюдно – и все тут! Ведь и до этого он не раздевался при Глебе с Пистолетцем ни разу. И тогда, у плота еще, ушел мыться в кусты, и «Баба-Яга», когда лечила его, лишних свидетелей выставила… И сейчас, конечно, тоже цирк устроил.
Мутанта так и подмывало сказать все это юноше прямо, но, вспомнив свои недавние мысли о прошлом Сашка, сумел удержаться. А что, если там, под одеждой, никакие не коросты и язвы, а жуткие шрамы, следы издевательств и побоев? Что, если парню невмоготу их кому-то показывать, ведь тогда невольно возникнут вопросы, отвечать на которые – значит снова вспоминать весь ужас прошлого?… В конце-то концов, это его личное дело. Не хочет раздеваться – пусть плывет одетым. Все-таки и впрямь лето на дворе, одежда быстро высохнет. Не простудится парень, не дите малое. Вот только этот его балахон…
– Ты хоть плащ свой сними, – все же не смог промолчать Глеб. – Он ведь, мокрый-то, тяжеленный! Утонешь.
– Не утону, – буркнул Сашок, обхватив себя за плечи, будто защищая плащ.
Мутант махнул рукой.
«Ладно, чего я, право? У каждого свои тараканы. У кого-то плащ, кто-то буквы переставляет, а кто-то не помнит ничего», – закончил свои размышления Глеб и, кряхтя, зашел в воду, которая неожиданно приятно – аж до мурашек! – охладила ноющие икры и ступни.
– Подай бревно, – обернулся он к Пистолетцу. – И сами тоже меня не ждите, ступайте вперед, я долго ползти буду.
Поначалу все шло хорошо. Примерно до середины протоки путники двигались бродом. Песчаное дно приятно ласкало ступни, ноги не вязли. Глубина была такой, что вода достигала мутанту лишь чуть выше колен. Но вот идущие впереди Сашок и Пистолетец стали вдруг шагать медленнее, заметно при этом погружаясь в воду. Вскоре она достигла груди старшего лузянина, а у Сашка на поверхности осталась лишь одна голова.
– Держитесь за бревна! – крикнул им Глеб. – Пистолетец, не дрейфь!
Но Пистолетец все-таки сдрейфил. Потеряв под ногами опору, он завопил и принялся яростно молотить по воде руками. Бревно, за которое ему следовало держаться, ждать, разумеется, не стало и отправилось в свободное плавание. Потащило течением и лузянина. Сашок, который уверенно плыл чуть выше, замотал головой и что-то выкрикнул, явно собираясь броситься приятелю на помощь.
– Плыви, не дергайся! – заорал парню мутант. – Упустишь одежду – придушу!
Мигом забыв про боль и усталость, он отпихнул свое бревно и, взрезая течение бедрами, а вскоре и грудью, поспешил наперерез уносимому рекой и не прекращающему вопить Пистолетцу. Вопил он, кстати, нечто совсем уж несусветное: «Пожар!», «Капут!» и даже почему-то «Бидон!»
Когда дно совсем ушло из-под ног, Глебу стало легче. Отдавшись течению, он мощными гребками направлял свое тело к тонущему другу, вопли которого все чаще прерывались захлебывающимся кашлем.
– Не ори, воды наглотаешься! – крикнул мутант. – Успокойся, я рядом!
Пистолетца он подхватил, когда тот начал уже совершенно безмолвно погружаться под воду. А буквально через пару гребков свободной рукой он нащупал ногами дно. Вытащил на берег утопленника, положил его животом на согнутое колено, но вместо ожидаемой воды изо рта лузянина вдруг вырвался крик: «Тону!»
– Вспомнил наконец-то, – пробурчал Глеб, стряхивая Пистолетца на песок. – Поздно только.
– Почему поздно? – открыл глаза лузянин. – Я, что ли, уже?…
– Ты еще. До сих пор, то есть. Как был бестолковым, так им и остался. Ты зачем бревно выпустил, дурик?
– Бревно?… – изумленно оглядываясь, приподнялся и сел Пистолетец. – А прадва, где оно?
К счастью, Сашок добрался до берега без приключений. Обувь всех троих и одежда Глеба с Пистолетцем осталась сухой, не считая рукава Глебовой рубахи, выбившейся во время переправы из-под перевязи. Но одеваться мутант не спешил. Он вообще не хотел останавливаться, понимая, что если упадет сейчас «на пару минуток» – а этого неимоверно хотелось! – то уже долго не встанет. Нужно было срочно пользоваться выплеснувшимся в кровь адреналином и «разогретостью» мышц.
– Где, ты говорил, заводи? – глядя вдоль берега, спросил он у начавшего обуваться Сашка. – И держи пока свои башмаки в руках.
– Заводи там, – махнул рукой в ту же сторону парень. – А почему ботинки держать?
– Потому что все равно разуваться придется. Если это действительно заводи, рыбу ловить будем.
– Ботинками? – заморгал юноша.
– Ты что, у Пистолетца тупостью заразился? – буркнул Глеб.
– Почему сразу путостью? – подскочил обиженный Пистолетец. – Когда тонешь, ум сам по себе вычлюкается.
– Ты начал тонуть после того, как выпустил бревно, а не до, – напомнил мутант.
– Я протсо начал тонуть. Про бревно и не вспомнил!
– Потому что нечем.
– Да ладно вам, – прервал Сашок перебранку друзей. – После, до, вместо – какая теперь разница? Пойдемте лучше рыбу ловить, есть-то и правда хочется.
Пошли возле самой воды, Глеб все еще надеялся, что им может повезти, что они найдут лодку, плот – любое плавсредство, способное выдержать троих. Он сам понимал, что надежды на это мизерные, что чудес не бывает, что если они найдут сейчас лодку, то впору будет поверить не просто в чудо, а в то, что и впрямь существуют какие-то высшие силы, которые решили поиграть в некую игру… Причем этих могущественных игроков двое, и один из них думает, что играет в шашки, а другой – что в поддавки. И оба почему-то играют за белых (разумеется, белые – это они: Глеб, Сашок и Пистолетец). Такие вот бестолковые высшие силы. В таком случае, правда, очень бы хотелось узнать, кто же тогда черные, кто играет за них и в какую именно игру? Хорошо, если не в «дурака». На раздевание…