– Пока нет. Я про неё у Изы Моралес узнавал. Беженка из Палас-де-Рей, зовут Анна, восемнадцать лет, полгода назад стала вдовой, на руках годовалый ребёнок, родственников нет. К жинке своей подошёл, и она не против второй женщины в семье, по крайней мере на словах. Вот и размышляю, рисковать мне или нет.
– Кто не рискует, братан, тот не пьёт шампанского, так что мой тебе совет, если он тебе нужен. Сейчас заканчиваешь погрузку, идёшь к этой самой девушке, на которую запал, и через три часа вместе с ней я жду тебя в штабе.
– Зачем?
– Объявлю тебя и её мужем и женой.
– А если не сладится у нас?
– Разведу вас, и будет она снова свободная женщина.
– Так, а как же я с ней общаться буду?
– Как с Изой Моралес говорил. Конечно, через Диего Миронеса, который всегда рядом с беженцами находится. Так что не тушуйся, объясни ему ситуацию, а он всё уладит и подскажет, что тебе надо сделать и сказать.
– Благодарю, Мечник.
– Удачи!
Махнув рукой, я вышел на улицу, двинулся дальше по базе, и следующее место, какое посетил, – это расчищенный от мусора плац перед бывшими казармами Северного полка береговой обороны Вооруженных сил Республики Испании, где происходило кое-что интересное. На камнях плаца были расстелены два больших куска ткани, скреплённые между собой тонкими тросиками. Рядом лежали длинные стропы, обшитое кожей сиденье и небольшой движок. Вокруг всего этого добра ползал очень сосредоточенный альмугавар Роберто, а рядом с ним стояли и пересмеивались наши разведчики.
Сразу вспомнилась моя беседа с этим непоседливым испанским наёмником, которая состоялась после нашей рукопашной схватки. Тогда Роберто рассказал мне много интересного и забавного про свои путешествия по Испании и Португалии. Про горные твердыни Страны Басков, которые стерегут и оберегают немногочисленные поселения этого народа, и о Мадридской Республике, несколько лет назад погибшей под ударом огромной орды неоварваров. Про житьё-бытьё первых наёмников, которые произошли от военнослужащих испанской армии, а точнее, от бойцов Четвёртой воздушно-десантной бригады «Альмугавар». Про местных дикарей, которые по своим повадкам очень похожи на российских, но не так активно используют собак и по сравнению с «беспределами» просто сопливые хулиганы рядом с профессиональным бойцом. Про нетронутый город Фонсаграда в горах Мейра, в восьмидесяти пяти километрах по прямой от нас. И про забытые людьми заводы и склады с древней техникой, которые он неоднократно встречал в своих странствиях по всему Пиренейскому полу острову.
В общем, о многом мы тогда говорили, и в самом конце беседы, ближе к вечеру, я его спросил, а как же так получилось, что, не имея автомашины, он так быстро и далеко путешествовал от одного поселения людей к другому. Тогда альмугавар хитро ухмыльнулся и объяснил, что у него имеется мотопараплан, то есть параплан с двигателем, и не простым, а спиртовым. Что это такое, я себе представить смог, древние киношки про планеристов и парашютистов смотрел. Однако как может самостоятельно летать парашют с человеком, пусть даже на нем имеется движок, понять было сложно.
Роберто говорил, говорил и опять говорил и в итоге, осознав, что я его восхищения воздушной стихией не разделяю и теория полётов меня не интересует, сказал, что его летательный аппарат спрятан в горах Кареон, и отпросился у меня сходить на разведку, дабы доставить разобранный мотопараплан в форт. Мне в наёмнике интереса особого не было, а большинство его историй мной и другими офицерами отряда воспринимались как побасенки, которых мы на своём веку столько наслушались, что сами их не одну сотню рассказать можем. Поэтому, рассудив, что держать альмугавара не стоит, я его отпустил, и, взяв двух молодых парней из городка Арзуа, Роберто направился на юг.
Отсутствовал наёмник неделю, а сегодня в ночь его звено вернулось, и теперь, немного передохнув с дороги, он стал готовить свой аппарат к показательному полёту. Судя по всему, собрать мотопараплан он сможет не скоро, так что до отхода «Аделаиды» и «Ветрогона» полёт я, скорее всего, не увижу. Хотелось спросить альмугавара, когда он взлетит. Но переводчика рядом не было, объясняться с Роберто на пальцах не хотелось, и я отправился к причалам.
Сперва поднялся на борт «Аделаиды» и потолковал с мастером этого судна, каперангом Чиркиным. Затем навестил Скокова и с ним часок скоротал. После этого, ближе к полудню, проверил нашу санчасть. А там вернулся в штаб и утвердил план Крепыша по обороне базы. В такой суете прошло три часа и со своей избранницей, стройной черноглазой девушкой, которая была очень красива, но вид имела весьма печальный, появился Игнач. Ребёнка с будущей второй женой казака не было, наверное, временно отдала кому-то на попечение.
Через переводчика в присутствии более сотни бойцов и такого же количества беженцев, сошедшихся к штабу, я поинтересовался у пластуна и Анны об их желании быть вместе. И после того, как все присутствующие услышали от казака и испанки слово «да», как полномочный представитель ККФ в бывшем автономном сообществе Галисия и верховная власть на территории форта Передовой, я объявил их мужем и женой. Всё прошло быстро, просто и без лишних церемоний. Но при этом все остались довольны.
С этого момента Игнач был уверен в том, что у него не уведут женщину, в которую он влюбился. Сама Анна обрела защитника и мужа, на которого сможет опереться. Личному составу и беженцам было на что посмотреть, что отметить и о чём подумать. Что касается меня, то на мой взгляд, это событие – пограничный момент, который делит всё наше пребывание на испанской земле на «до» и «после». Ещё вчера мы чувствовали себя на этом берегу гостями, а сейчас я понимаю, что дороги назад нет, эта земля роднится с нами и просто так уже не отпустит. Возможно, на мне сказывается мимолётное и несколько сентиментальное влияние момента. Однако это вряд ли. Слишком сильна во мне уверенность, что большинство событий в мире происходит не просто так.
Молодожёны отправились в семью Игнача знакомиться с его первой женой и детьми, а я, проводив их взглядом, принял работу Кума, в ударные сроки восстановившего антенну, и, проверяя связь, переговорил с «Гибралтаром». От Тимошина, который остался на ВМБ за старшего начальника, узнал, что у Семёнова на Сицилии всё в порядке. Дополнительных приказов на моё имя не приходило, а значит, можно выступать в поход.
Прошёл ещё час. Время на часах – пятнадцать ноль три. Я в очередной раз попрощался с жёнами и, взяв УКВ-радиостанцию, скомандовал:
– Всем офицерам! Говорит Мечник! Личному составу, убывающему в поход на Балтику, и экипажам судов через десять минут быть на борту!
Беготня и чёткое движение людей, одни из которых устремляются на фрегат и лайнер, а другие группируются на причалах. Воины и их женщины перекрикиваются, но продолжается это недолго, так как ровно через десять минут трапы судов поднимаются, и мы отчаливаем.
Стоя на ходовом мостике фрегата и глядя на дорогих мне людей, которые остаются на берегу, я вызвал капитана лайнера Чиркина: