— Ты правильно поступил, — сказала Ацухимэ. — Вздумай ты показать доспехи кому-нибудь другому… даже не знаю, что могло бы быть.
— Как тебя понимать? — спросил Артем. — Что значит это твое «могло бы быть»? Это всего лишь доспехи, а не сокровище. Не слитки золота и не горы серебра, за которые любому могут перерезать горло от уха до уха, даже не побоявшись гнева Белого Дракона, не говоря уж про гнев человеческий.
— Это не просто доспехи, Ямомото. — Хидейоши достал из сундука пластину цубо-ита, [8] на кожаном покрытии которой можно было разглядеть изрядно затертое тиснение из золотистых бабочек, хризантем и звезд. Кумазава провел ладонью по исцарапанной, истыканной стрелами, а в некоторых местах и до металла рассеченной поверхности пластины, с величайшей нежностью провел — не всякая женщина удостаивается того, чтобы ее так гладили.
— Это о-ёрой Тайра Томомори, последнего из рода Тайра, Артем, — сказала Ацухимэ. Произнесла она это тихо и торжественно. Таким голосом в мексиканских сериалах обычно открывали страшные тайны деторождения: «Знай же, Педро, Хосе Акасусо — твой сын».
Можно поклясться, что девушка была уверена — услышав о том, что в сундуке хранится не что-нибудь, а собственность самого Тайра Томомори, Артем испытает нешуточный трепет. Увы, ничего похожего на трепет Артем не испытал. Ну, Томомори и Томомори. А кто это собственно такой?
— Вы уверены, что это те самые доспехи, — спросил Артем, — а, скажем, не доспехи какого-нибудь выдающегося представителя рода Нобунага?
— Это о-ёрой Тайра Томомори, — твердо и непреклонно сказал Хидейоши. Как печать поставил. — Имя этого доспеха «Число дней». Его невозможно перепутать ни с каким другим. Все в точности такое, как описано в хрониках. Вот посмотри…
Он вытащил из сундука пластину с полукруглым вырезом.
— Ты видишь боси на этой муна-ита? Посмотри еще раз на цубо-ита и тоже увидишь боси. Видишь?
Артем рад был бы ответить «да», однако никаких боси, то бишь звезд, он и близко не видел. Его замешательство не укрылось от Хидейоши даже в полутьме потаенной комнаты.
— Да вот же! И вот, вот, вот! — Хидейоши пальцем тыкал в небольшие круги на пластинах. [9] — Возьми фонарь, рассмотри поближе весь доспех, и ты увидишь боси на наплечниках-содэ, на татэагэ [10] и на других пластинах. Пересчитав их, ты насчитаешь 364 звезды, я уверен в этом. 364 — по числу дней лунного года. Теперь обрати внимание на шнуры. Они похожи на водоросли, разве не так? Это манера плетения называется омодако-одоси. «Пластины по числу дней и шнуры-водоросли» — так и сказано в хрониках. Теперь взгляни на панцирь. Он покрыт тигровой кожей, и на нем вытиснены журавли и хризантемы. А посередине — видишь? — тисненый кленовый лист. По легенде, один из древних Тайра попытался укрыться от внезапно хлынувшего с неба дождя под одиноко растущим кленом. Но одновременно с ним к дереву примчался и другой человек, одетый как странствующий воин. Под кленом же места хватало только одному. Никто из воинов не хотел уступать, поединок был неминуем. Как положено, они назвали себя. Услышав имя Тайра, странствующий воин вдруг убрал руку с меча, почтительно поклонился и сказал, что не поднимет руку на того, кого Небо избрало для спасения императора. Сказав это, странствующий воин вышел из-под клена и скрылся в пелене дождя. В семье Тайра считали, что тот странствующий воин был посланником бога войны Хатимана и говорил словами бога. В память о встрече с посланцем Хатимана многие Тайра изображали на своих доспехах кленовый лист.
— Цвет шнуров о-ёрой, как ты видишь, Артем, алый. Алый — это цвет дома Тайра. — Ацухимэ прикрыла глаза и произнесла нараспев: — «В темно-синем кафтане, окаймленном алой парчой по вороту и рукавам, опоясанный мечом с серебряной насечкой, сел он на коня. Конь у него был вороной масти, рослый, могучий, сбруя увешана кисточками из алых шелковых нитей, лакированное седло украшено выложенным перламутром листом клена и цветком омелы. Двурогий шлем, украшенный алыми лентами, Томомори снял и повесил через плечо на шнурах, а под мышкой держал лук, туго оплетенный лакированным пальмовым волокном». [11]
— А вот тот самый двурогий кабуто Тайра Томомори. — Хидейоши извлек из сундука рогатый шлем. — Подробное описание его тоже приведено в хрониках. Три полосы-синодарэ из позолоченной меди. Кольцо-тэкэн в виде хризантемы. На коже фукигаэси тоже нарисованы хризантемы, также на фукигаэси ты видишь десять фукурин в виде позолоченных карабоси. [12]
— Хорошо, вы меня убедили, это тот самый о-ёрой, — сказал Артем, небезосновательно опасаясь, что разбор доспехов на составные части может затянуться надолго, поскольку об оружии, доспехах и прочих воинских атрибутах самураи могли говорить до бесконечности. — Как вы говорите, звали прежнего владельца? Тайра Томомори? Последний из рода Тайра, говорите? Это имеет отношение к войне Тайра — Минамото?
— Конечно, Артем, это имеет отношение к войне Гэмпэй, [13] — сказала Ацухимэ. — Со смертью Томомори эта война закончилась.
— Ты меня разочаровал, Ямомото, — без всякой иронии произнес Хидейоши, укоризненно покачав головой. — О войне Гэмпэй мы говорили с тобой в плену еще четыре месяца назад. Ты тогда мало о ней знал, и это понятно. Но прошло целых четыре месяца, а ты не пополнил свои знания.
— Да мне тут с днем сегодняшним никак не разобраться, куда там забираться в далекое прошлое, — сказал Артем.