Голос Мисук задрожал, из глаз снова потекли слезы. Ким подвинулся ближе и взял ее за руку; она этого даже не заметила.
– И вот цена моей ошибки! Мокквисин со своим волком пришли к нам на Иголку. Захватили пещеру… Убили моего отца…
– Тигра? – изумленно воскликнул Ким. – О, бедная Мисук! Но почему он не сопротивлялся? Он же хозяин горы! Как он позволил им дойти до омута?
– Он ничего не смог сделать, – всхлипывая, ответила Мисук. – Даже если бы захотел. Почти тысячу лет он изживал в себе звериное начало. Они с матерью желали только одного – вместе достичь святости…
– А старица Ямэн? Что с ней?
Мисук стиснула челюсти. Ким заглянул ей в заплаканные глаза и увидел в них огонек той самой тигриной ярости, от которой избавился под конец жизни ее отец.
– Мать и Кагеру договорились. Две жизни – ее и моя, – в обмен… Словом, она отдала меня мокквисину.
– И ты убежала!
Мисук кивнула.
– Я туда никогда не вернусь, – поклялась она, свирепо блеснув глазами. – Пусть он попробует поймать меня!
Ким промолчал. Он разрывался от жалости к Мисук и осознания собственной беспомощности перед лицом могущественных врагов. Всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Кагеру жив и ничего не забыл. Едва ли он явился на Иголку только ради Мисук. Ведь не случайно Тошнотник осаждал монастырь, не случайно гнал Кима до самой Долины Цветов. А кто приказал ему убить Чумона? Что ему сделал безобидный старец? А что ему сделали родители Мисук? Кагеру не знает жалости – как и раньше. Он жаждет только мести.
Ким невольно окинул взглядом окрестные горы, заросшие темным лесом. В лагере хваранов они в безопасности, но всю жизнь здесь не просидишь. В душу ему закрался страх – и за себя, и за Мисук. Он ничем не может ей помочь.
– Кагеру знает, куда ты сбежала? – спросил он с тревогой.
Глаза Мисук сузились. Она отняла руку и сказала надменно:
– Если боишься – что ж, я и сама могу за себя постоять!
– Прошу тебя, Мисук, не обижайся! Ведь ты же сама сказала, что не можешь сама справиться с мокквисином. Ты правильно сделала, что пришла сюда. Колдовство Долины Цветов оказалось сильнее, чем стены монастыря. Но рано или поздно нам придется отсюда выйти. И я не уверен, что смогу защитить тебя от мокквисина. Точнее, уверен, что не смогу… во всяком случае – один…
Мисук, не дослушав, снова расплакалась. Ким мучился, не зная, что делать. Его слова ранили ее, но ведь они были правдой. Он реально оценивал свои силы. Даже с прежним Кагеру ему не удалось бы сладить, и Мисук, скорее всего, это понимала. Но все равно пришла за защитой именно к нему. Она, фея – к простому смертному… беглому послушнику, недоученному хварану…
Ким обнял ее и прижал к себе, словно надеясь закрыть собой от врагов. Мисук приникла к нему, как будто именно этого и ждала, и спрятала лицо у него на груди. Так же просто и привычно, как много лет назад кошкой приходила спать к нему в изголовье.
– Мисук, милая… я никому не позволю тебя обидеть, – прошептал Ким. – Оставайся здесь, со мной. Вместе мы одолеем их!
Вонхва появился как всегда неожиданно и бесшумно. Ким, с мечтательной улыбкой сидевший на крыльце, не заметил его приближения. Сухо ответив на вежливый поклон ученика, «государственный святой» осмотрелся, как будто пытаясь разглядеть следы феи в вечернем сумраке.
– Учитель, вы кого-то потеряли? – с невинным видом спросил Ким.
Он ничем не рисковал – Мисук давно ушла из лагеря.
– Да так, одного оруженосца. Он тебе не попадался? Говорят, ты обнимался здесь с каким-то нандо…
Ким побагровел, проклиная себя за попытку посмеяться над наставником.
– Всё совсем не так, как вы подумали!
Вонхва усмехнулся и прислонился к опорному столбу веранды.
– Близость, с мужчиной ли, с женщиной, в принципе, не противоречит пути Ветра и Луны…
– Да ничего же не было!
– Монахи Иголки, – хладнокровно продолжал вонхва, – считают, что женщина – вор, который крадет жизненную силу. Еще они считают, что бесконечное накопление силы возносит дух ввысь, к бессмертию… А мы так не считаем. Мы не верим в бессмертие. Во всяком случае, оно не для нас, обитателей Среднего мира. Сила бесконечна, ее нельзя копить. Ей надо просто учиться управлять. Набирать, отдавать, направлять в нужное русло…найти в себе источник, пробудить его… Близость с женщиной, или, как говорят монахи, слияние двух хэ – один их самых действенных способов управления силой…
Ким краснел и молчал. Вонхва, впрочем, и не ждал возражений. Он проводил урок.
– Здесь, в лагере хваранов, мы готовим твое тело и дух к встрече с силой. И встреча эта состоится не раньше, чем ты будешь готов. Ты понимаешь, о чем я, не так ли? Нечего прятать глаза! Да, я о твоей фее. О маленькой тигрице, дочке ведьмы с Иголки и тамошнего горного духа, которая нахально бродит по лагерю и считает, что ее никто не видит. Которая не меньше тебя боится киримского демона и того, кто его послал. Ты не должен даже касаться ее, пока не закончишь обучение, – жестко произнес вонхва. – Близость с ней может причинить тебе страшный вред. А еще я не хочу, чтобы остальные братья стали из-за нее врагами. Куда она делась?
– Я не знаю. Она же фея. Улетела, наверно. Как в песнях – «вознеслась на облаке».
– Так. Вижу, что с тобой говорить сейчас бесполезно. Только не надо считать меня тупым занудливым учителем, который только грозится попусту! Я ведь могу ее просто прогнать, и она не сможет войти в Долину Цветов.
Ким вспомнил о Тошнотнике, который бродит где-то поблизости, и улыбка сбежала с его лица.
– А почему бы ей не учиться вместе с нами? – предложил он.
Вонхва расхохотался.
– Вот предложение, которое сразу выдает в тебе уроженца Кирима! Обучать женщину в военном лагере!
Отсмеявшись, он добавил:
– На самом деле ты кое в чем прав. Сейчас об этом не любят вспоминать, но путь Ветра и Луны начался именно с женщины. Точнее, с двух сестер-близнецов, основавших первую школу хваранов. Юноши и девушки тогда учились вместе. Можно себе представить, как давно это было. Но потом одна сестра убила другую. Из-за мужчины… С тех пор девушкам сюда путь закрыт. Забудь, Ким. Это время давно прошло. Или еще не наступило.
– Тогда и я уйду!
– Нет, – отрезал вонхва. – Тебе надо закончить обучение. Недоученный хваран, не прошедший посвящения – что колесница на трех колесах. Двигаться может, но малейшая колдобина – и беды не избежать. Я не имею права отпустить тебя на погибель.
– Но что же делать?
– Подождать до посвящения. Она фея. Время для нее значения не имеет. Год, десять лет или сто…
– А я? Как же я?! Я же не бессмертный!
Лицо вонхва было непроницаемо.