— Теперь тебе понятно, откуда груда костей? — угрюмо спросил он Инги. — Телесная оболочка Майо уже много десятков лет держалась на одной магии. Тебя наверняка тоже задело.
Инги нахмурилась.
— Как же так? У меня нет никакой магической силы!
— Зато на тебя не действует магия. Точнее, раньше не действовала. Теперь ты обычный человек: такой, как он, — Джинган кивнул на Аскеля, — или я. И любой маг сделает с тобой что угодно. Если бы моя сила осталась при мне, мы бы это сейчас проверили…
— Даже не мечтай, — хохотнул Аскель. — Инги, у меня снова зачесались руки — давай я прибью этого слизняка!
Джинган тут же съежился.
— Не убивай меня, Светлейший! Я помогу вам!
— Поможешь? Чем? — Аскель задумался. — Деньги у тебя есть?
— Зачем нам деньги?
— А на что ты собираешься вернуться домой? У тебя же больше нет твоей Колесницы.
— Нет Колесницы? — повторила Инги. — Да, в самом деле…
Вся радость вдруг исчезла из ее глаз.
— Путь до побережья, потом нанять корабль до Аркиса… — принялся высчитывать Аскель. — Тут поблизости я видел деревню, купим там пардов и провизию…
— У меня больше нет Колесницы, — прошептала Инги.
На нее нахлынула тоска. Такое высокое и чистое небо — и такое пустое. Никогда по нему не промелькнет облачко, тень Колесницы. Никто не отзовется на ее мысленный зов, никто не станет защищать ее спину в битве… Инги с детства привыкла к одиночеству, но она уже успела забыть, каково это — остаться совсем одной в мире.
— Теперь, без Колесницы, я снова никто, — сказала она с ожесточением. — Сирота, приблуда, последыш кровавого племени…
— Ты не никто, — возразил Аскель. — Ты же со мной.
— Что значит — с тобой?
— Я обязан тебе жизнью.
Инги отвернулась.
— Я не вернусь в Аркис, — тихо сказала она. — Останусь тут.
— Не вернешься? Не говори чепухи. Конечно же, мы вернемся вместе. Что тебя смущает?
— Ну… — Инги через силу улыбнулась, — когда я разговаривала с твоим отцом насчет нашего брака, я немного погорячилась. И случайно… подожгла его эскадру. Он, кажется, был недоволен…
— Я обещаю тебе защиту! — торжественно сказал Аскель. — Никто в Аркисе и пальцем тебя не тронет. Слово Асенара!
Тем же вечером они покинули долину, не взяв с собой ничего, кроме денег, которыми щедро оделил их Джинган. Едва ученик Майо остался один, как в нем произошла полная перемена: согнутые плечи его распрямились, глаза заблестели. Отчаяния, жалкого вида как не бывало. Джинган выглядел сосредоточенным, собранным и даже довольным.
«Если всё взвесить, — думал он, — я крупно выиграл. Эти глупые детишки оставили мне такое сокровище, за которое удавились бы все маги мира! А утерянный дар… Как знать, может, он и вернется. Если и нет, беда невелика. Недаром я всегда считал, что книжное знание гораздо ценнее личного дара!»
Джинган остановился перед крыльцом, меряя башню взглядом.
— Теперь это все мое! — проговорил он, упиваясь словами.
За его спиной хрустнула ветка яблони. Джинган резко обернулся — и увидел хищное морщинистое лицо, которое уже давно являлось ему в кошмарах. В пяти шагах от него стоял Унгат.
Оставайся Джинган магом, он заметил бы приближение незваного гостя давным-давно и успел бы предпринять что-нибудь — хотя бы скрыться в башне. Но сейчас было уже поздно.
— Как удачно! — медленно проговорил Унгат, алчным взглядом оглядывая бывшие владения Майо.
Сейчас он как никогда был похож на падальщика.
— Старуха Майо наконец померла, не так ли? И в списке ее наследников я пока первый?
Джингану разумнее было бы промолчать, но он не выдержал и издал протестующий возглас.
Глаза старика кровожадно блеснули.
— Да еще и ты в придачу!
— Пощады! — завопил Джинган.
Он понимал, что это бесполезно, но больше ему ничего не оставалось.
— Не хочется мне возвращаться, — сказала Инги, хмуро глядя вперед. Еще один поворот — и они увидят стрельчатые башни замка Асенаров. — Не верится, что меня встретят добром.
— Не говори ерунды! — засмеялся Аскель. — Это же наш дом!
На душе у него было легко. Аскель чувствовал себя победителем. Утомительное двухмесячное путешествие через весь Тайдуан, а потом по морю, в столицу, наконец заканчивалось.
Тех денег, которые они вытрясли из Джингана, хватило на дорогу до побережья и оплату места на корабле. Около десяти дней назад они прибыли в Глориан и провели там несколько дней. Великолепный имперский город жил своей шумной жизнью, даже не подозревая, какой участи избежал. Выполни Инги условие Майо, от великого города остались бы лишь дымящиеся развалины. Этот город стоял лишь по ее милости, однако гордым глорианцам было на нее наплевать.
Настроение у Инги испортилось, едва они бросили якорь в столичной гавани и самодовольные сборщики налогов поднялись на палубу судна. Хорошо хоть, в Глориане Асенаров знали в лицо. Аскеля и его спутницу досматривать не решились.
Инги угнетали недобрые предчувствия. Аскель обещал ей защиту. Но он обязан повиноваться отцу, а Робур посулил ей прямо противоположное.
И еще Инги очень не хватало Колесницы. Она чувствовала себя, словно ползающий по грязи червь, медлительный, слепой и беспомощный.
«Неужели все люди так существуют и при этом находят в себе силы жить?»
Со временем боль притупилась, но не исчезла. Если бы не Аскель, Инги, наверно, сошла бы с ума.
Лапы пардов взбивали дорожную пыль. Луга сменялись полями, вдали синел лес, вдоль дороги капельками крови алели поспевшие ягоды. Хольдское лето было в самом разгаре. Но Инги краски северного лета казались холодными и тусклыми по сравнению с цветущими предгорьями и равнинами Тайдуана.
Пардов и всё, что нужно для удобного путешествия, им дали в Глориане столичные родственники Аскеля.
— Представь, они меня уже похоронили, — рассказывал Аскель. — Торд сообщил им, что меня похитила могущественная ведьма из Тайдуана, а ты полетела в погоню. Но когда маги начали поиски, то не нашли ничего — ни ведьмы, ни Колесницы, ни нас с тобой. Все решили, что мы погибли, сражаясь с ведьмой, а Колесница улетела.
— И они почти угадали, — кивнула Инги. — Не вмешайся тот зеленоглазый бог, так бы все и вышло.
— Представь себе их радость, когда мы вернулись!
Что-то Инги не заметила этой радости по отношению к себе. О чем тогда и сообщила Аскелю.
— Зря ты так, — огорчился ее любимый. — Просто мы, благородные Асенары, от природы сдержанны. Я сказал, что ты меня спасла, и они тебе очень признательны.