Платон поднялся на ноги, потирая занывшие бока, и побрел к кухонному агрегату, выдававшему готовые завтраки. К счастью, на астероиде догадались его заполнить. Платон взял два сандвича и, жуя один из них по дороге, пошел в каюту.
— Доброе утро! — невнятно произнес археолог, распахивая дверь.
В каюте автоматически вспыхнул свет. Девушка лежала на кровати, не подавая признаков жизни. В ответ на приветствие Платона она даже не шевельнулась.
— Что, будем играть в молчанку? — спросил археолог, снова начиная раздражаться. — Я прекрасно знаю, что ты меня слышишь. Вставай, я принес завтрак.
Девушка продолжала изображать труп.
— Ну как хочешь, — сердито бросил Платон, откусил кусок от второго сандвича и вышел из каюты.
«Тоже мне, конспираторша. Ничего, проголодается, сразу проснется, — слегка обиженно подумал он и пошел за бутылкой текилы. — Думает, мне очень интересно с ней общаться. Да пусть хоть все три дня пролежит, в тюрьме ее быстро разбудят! Ох ты, черт, неудивительно, что она не шевелится, ведь я же не отключил защитное поле!»
Через пару минут Платон снова возник в дверях каюты, прихлебывая текилу прямо из бутылки. «Как же оно тут… сначала сюда…» — бормотал он, нажимая цифры на электронном карманном пульте. Вскоре на табло вспыхнула зеленая лампочка. Девушка сразу открыла глаза и села на кровати.
— Еще раз доброе утро, — сказал Платон. — Как настроение?
Девушка провела рукой по волосам, окинула взглядом каюту, соскочила с кровати и с хриплым криком бросилась на археолога. Через мгновение она с ошеломленным видом лежала на полу, а Платон хладнокровно ее разглядывал.
— Я забыл тебя предупредить — здесь стоит многоуровневый силовой барьер. Сейчас вход защищен силовым полем. Если ты успокоишься и сядешь на кровать, я его отключу и принесу тебе завтрак.
Девушка медленно встала с пола и, слегка шатаясь, прошлась туда-сюда по каюте. Она растирала занемевшие руки и плечи, цепким взглядом изучала стены каюты и, казалось, вообще не обращала внимания на слова Платона. Затем, прервав свое хождение, она что-то произнесла на совершенно незнакомом археологу языке.
«Вот это новость, — растерялся Платон, — она что, не владеет интерлингвой?» Он попытался обратиться к ней по-русски, на новоанглийском, перепробовал еще несколько языков, которые выучил, когда проводил раскопки на некоторых отдаленных планетах. Девушка внимательно слушала его, но молчала. Рассольников махнул рукой и перешел на язык жестов.
— Я, — указал он на себя, — сейчас принесу тебе поесть, — Платон интенсивно пожевал воздух, — сандвич.
Он попытался на пальцах изобразить сандвич. Внезапно девушка звонко расхохоталась.
— Лучше дай мне глотнуть текилы, — произнесла она на интерлингве без всякого акцента.
Платон оторопело взглянул на нее и рассмеялся.
— Сядь на кровать: я снимаю внешний силовой барьер, — добродушно сказал он.
Девушка послушно уселась на кровать. Платон отключил внешнюю защиту (не забыв активизировать внутреннюю) и поставил недопитую бутылку текилы на пол. Затем он вышел из каюты и вернулся с обещанным сандвичем.
— Ну вот, — сказал он, включил защиту и поставил стул с внешней стороны двери, — теперь ты можешь поесть и что-нибудь рассказать о себе, если хочешь. Для начала давай представимся. Меня зовут Платон Рассольников, я археолог, профессор Оксфордского Галактического Университета. А тебя сак зовут?
Девушка встала с кровати, уселась прямо на пол и с жадностью принялась за сандвич, не забывая запивать его текилой.
— Обожаю этот вкус — я о кактусовом самогоне, конечно. На моей родине делают почти такой же, — сказала она, проглотив сандвич. — А что касается моего имени… Ты ведь не надеешься, что я его вот так прямо тебе открою. Имя всегда следует держать в тайне, даже если на то нет особых причин. А вдруг они появятся? Но, с другой стороны, ты прав — надо же как-то называть друг друга. Можешь звать меня Доната.
— Очень приятно, — сказал Платон, бросив на девушку заинтересованный взгляд. Теперь, с приветливым взглядом и набитым ртом, она разительно отличалась от зловещего роботообразного существа, которое он встретил накануне: самая обычная девчонка, только усталая и голодная.
— Так ты, говоришь, профессор Оксфордского Галактического Университета? — спросила Доната. — Я училась там несколько лет назад, но тебя не встречала. Какой курс ты вел?
— Никакой. Я там бываю довольно редко, я же археолог, сама понимаешь: постоянные экспедиции, раскопки… Погоди… а на каком факультете ты училась?
— Я прослушала курс практической астрофизики и истории цивилизаций. Признаюсь, зря потеряла время и приобрела кучу бесполезных знаний.
— Интересно… — протянул Платон. — Ты училась в метрополии или в каком-нибудь из филиалов? Если ты изучала историю, я мог бы тебя вспомнить.
— Это совершенно неважно, — холодно ответила Доната.
— Иными словами, ты мне не доверяешь, — сказал Платон. — Ну, не хочешь — не надо. Просто мне было интересно, что за чудище мне подсунули на этом астероиде.
— Почему чудище? — удивилась Доната.
— Мне про тебя такого наговорили…
— Что я убиваю взглядом на расстоянии и прочее в том же духе? — презрительно сказала Доната. — Вот идиоты! Им просто стыдно за собственную нерасторопность. Знаешь, как они вели себя на Альчере-2? Представь себе: час назад его разрезали пополам тепловым лучом, на поверхности настоящее пекло, и тут они высаживают десант в самом эпицентре! Удивительно, как они вообще оттуда унесли ноги.
— А ты сама как спаслась?
— У меня были надежные средства защиты, — нахмурясь, ответила Доната. — А что я делала там — не спрашивай: тебя это все равно не касается.
— Не очень-то интересно, — буркнул Платон и поднялся со стула. — Ладно, у меня дела.
Никаких дел у него не было: он просто хотел в тишине и одиночестве обдумать утренние события, в частности разговор с Донатой. Он ушел в рубку, проверил курс и попытался собраться с мыслями.
«Во-первых, нельзя верить ни единому ее слову, — думал Платон, — она вроде чего-то рассказала о себе, а задумаешься — никаких конкретных фактов! Про университет она, несомненно, все выдумала, чтобы втереться ко мне в доверие. По крайней мере, с текилой она действительно знакома, и на интерлингве говорит отлично. Так взглянешь — типичная студентка… и к тому же довольно симпатичная», — неожиданно для себя сделал вывод Платон и сам удивился, вспомнив вчерашний день. Тогда на этой опустелой базе под охраной солдат Доната показалась ему необычным и неприятным гуманоидом.
«Нет, надо быть настороже. Она играет. Это все притворство. Ведь ей, как и мне, ни в коем случае нельзя лететь на Шаран. А на данный момент именно я стою между ней и свободой. Я ее единственный и невольный сторож. А не предложить ли ей объединить усилия? — пришла мысль Платону. — Эх, если бы я знал, кто она такая на самом деле, и каковы ее цели! Ничего, еще впереди три дня пути».