— При чем тут Мировое Древо? — заинтересовался Йокахайнен.
Асгерд досадливо нахмурилась и ничего ему не ответила.
— Кто твой отец? — не отставал нойда. — Чародей? Почему ты заговорила о Мировом Древе — оно как-то связано с сампо?
— Поговорим об этом потом, — сказал Ильмо, кивая на старого туна, который с любопытством прислушивался к разговору, хоть явно ничего не понимал. — Спроси-ка лучше нашего хозяина, собирается ли он нас кормить.
— Да, — подхватил Ахти. — С утра ничего не ели!
В ответ на вопрос старик откровенно удивился.
— Он говорит — здесь каждый что сам поймает, то и ест, — перевел Йокахайнен. — Кроме больных и детей, у которых еще не отросли маховые перья. Удивляется — разве у нас не так? Думаю, на самом деле он хочет посмотреть, каким образом мы прячем свои крылья.
— Везде-то вам с Асгерд видится подвох, — укоризненно сказал Ильмо. — Сделаем так: переведи ему, что мы сегодня устроим праздничный ужин — такой, как это принято в наших землях. Научим их, как надо принимать гостей.
— Ужин? С олениной и медвежатиной? — усомнился Ахти. — И где мы их возьмем?
— Зачем с олениной? Сейчас пойдем с тобой к озеру, наловим рыбы и покажем, как сделать «склизкое безвкусное мясо» вполне съедобным. А вы, — повернулся он к Аке и Асгерд, — найдите подходящее место, где можно развести костер.
«Ты хороший вождь, потомок богини, — думала Асгерд, глядя, как Ильмо с луком в руках спускается с горы к озеру, прыгая с камня на камень, — Разумный, осторожный и удачливый. С тобой благословение богов… А со мной — отцовское проклятие. Поэтому я иду с вами — а вовсе не из-за того, на что рассчитывает Ахти. С тобой, Ильмо, я сумею пройти гораздо дальше, чем прошла бы одна. Но сейчас ты был неосторожен. Ты думаешь, этот лысый тун — выжившая из ума развалина? Думаешь, он не понял, что мы пришли в Похъёлу не ради новых охотничьих угодий, а для того, чтобы пробраться в земли клана Ловьятар? Уж будь уверен, он понял всё — и скоро придумает, как этим воспользоваться…»
Вечером в гнездовье Сюэтар стало еще многолюднее. В малиновом небе шелестели крылья, с сухим стуком касались земли когтистые лапы — туны слетались со всей долины на ночной отдых. Темные фигуры бродили по склонам, сидели кучками перед гнездами, перебирали дневную добычу, кормили детей. Со всех сторон доносилась болтовня, ругань и смех. Но особенно много крылатых охотников устроилось на скалах вокруг площадки у основания холма, куда вели каменные ворота. На саму площадку они спускаться не рисковали, потому что гости с юга развели там большой трескучий костер.
Из всех видов огня туны знали только сходящее с небес пламя Таара и справедливо опасались его. Понемногу, убедившись, что огонь приручен и неопасен, один за другим они подбирались ближе. Раскосые глаза тунов вспыхивали красным в отблесках пламени. По примеру гостей они подбрасывали в пламя сухие камышинки и ветки ерника. Дети освоились раньше всех и путались у всех под ногами, так и норовя залезть прямо в костер. Кто-то уже обжегся — в воздухе воняло палеными перьями.
Ильмо нарочно развел огонь посильнее, чтобы поразить хозяев — и еще потому, что хороших дров тут было не сыскать, а камыш и мелкие ветки ползучей березы сгорали слишком быстро, не давая долгого жара. Когда хворост прогорел и пламя опустилось к земле, он торжественно повесил над угольями вертел с кусками зайчатины.
С другой стороны костра он видел Йокахайнена, окруженного местными чумазыми красотками. Они засыпали его вопросами. Йокахайнен что-то с серьезным лицом врал. Он вполне вошел в роль благородного туна из старшего клана. Казалось, даже ростом стал больше. Крылатые тетки и девицы смотрели ему в рот, ловя каждое слово. Ильмо невольно оглянулся на Асгерд. Девушка полулежала на травяной кочке, закинув ногу за ногу. Она тоже глядела на Йокахайнена, явно развлекаясь, на губах ее играло насмешливое выражение.
«Не надо считать их глупцами или дикарями», — вспомнил Ильмо ее слова. — «Но почему? Пока что мы наплели им кучу невероятного вздора — и они всему поверили…»
— Зайчатины на всех не хватит, — озабоченно сказал Ахти. — Ильмо, что тебе стоило подстрелить двух зайцев?
— Я и этого случайно добыл, по дороге на озеро попался. Думал, настреляю еще, даже рыбу ловить не стал — как бы не так! Старик, кажется, не врал — в самом деле, пустые земли. Ни птицы, ни дичи, одни мыши. Мышей, правда, много.
— Радость-то какая, — пробурчал Ахти. — Аке, хочешь сырую мышь?
— А птица? — вспомнил Аке. — Старый хрыч сказал, что они солят гусиное мясо. Пусть тащит сюда!
— А ты знаешь, как они его готовят? — спросил Йокахайнен с другой стороны костра, случайно услышав его вопрос. — Терзают клювами в мелкие клочья, проглатывают, срыгивают в полупереваренном виде и складывают в лед, густо пересыпая солью и кислыми ягодами. Мне Пухури показывал и даже давал попробовать… кстати, вкусно.
Аке сплюнул и повернул на вертеле зайца, который уже собрался подгорать. С тех пор как сбежал Калли, в отряде все готовили по очереди. Забавно, что хуже всех стряпала Асгерд.
Над костром поплыл аромат жареного мяса. Ахти громко сглотнул. Туны, напротив, отодвинулись подальше.
— Зачем портить мясо? — выражая общее мнение, спросил у Йокахайнена какой-то тун.
Ильмо снял с вертела почти готовый кусок и протянул туну:
— Попробуй, вдруг понравится?
Тот скривился и быстро спрятался за спины сородичей.
Вскоре подоспели остальные куски зайчатины. К Ильмо неслышно подошла девушка и застенчиво протянула ему плетеную корзинку с ягодами, травами и мхом. Ильмо поблагодарил ее, выбрал оттуда знакомые ягоды клюквы и высыпал в рот. Остальное девица поднесла Йокахайнену и с довольным видом уселась рядом с ним.
На Внутреннюю Похъёлу опускалась ночь. Солнце красным глазом помаячило над горами — и нырнуло в сизые облака. Темнота веяла зимним холодом. Насытившиеся гости разлеглись вокруг костра. К их удивлению, туны принесли еще ворох сухого ерника и навалили на угли, заставив пламя взвиться к небу. Видно, прирученный огонь им понравился.
— Красиво, — сказала тунская девушка, что сидела рядом с Йокахайненом. — Бессмысленно и опасно — но красиво… В этом есть какое-то забытое волшебство…
— Почему забытое? — сонно спросил тот. — У моего народа очень много обрядов, связанных с жертвой огню.
— Потому-то вы такие сильные колдуны.
— А вы как колдуете? — спросил Йокахайнен.
Спросил просто так, для поддержания беседы — ученик Рауни, в похъёльском колдовстве он разбирался всяко лучше этой девушки. Но, к его удивлению, она ответила:
— Никак.
— Что значит — никак?! Но вы же превращаетесь…
— Какое же это колдовство? Такими нас создала милость Матери Калмы. А для настоящих чар нужна горячая жертвенная кровь.