Орсон озадаченно поджал губы. То, что в него не стали стрелять – это хорошо. Однако, спустившись вниз, они окажутся под прицелами превосходящих их по численности противников.
Подумав, Орсон улыбнулся и приветственно помахал рукой выжидающе глядящему на него Зунну, после чего быстро набрал несколько слов на ПДА и опустил руку вниз.
«Я спущусь один», – прочитал на дисплее ПДА Орсона Камохин.
«Плохая идея!» – ответил он тут же.
«Есть другие?»
Камохин тяжко вздохнул и посмотрел на Брейгеля. Тот утвердительно кивнул.
«Пойдете вместе с Яном».
«Какой смысл?»
«А я и не говорил о смысле. Я сказал: пойдете вдвоем!»
Брейгель снова кивнул. Проверил, легко ли вынимается пистолет из кобуры на поясе, нож из ножен, второй нож – на голенище. После чего перекинул ремень автомата через шею, подтянул за козырек бейсболку с логотипом Центра Изучения Катастроф и надел каплевидные солнцезащитные очки в тонкой оправе.
Глядя на Орсона, Зунн нетерпеливо взмахнул рукой.
Англичанин ответил ему успокаивающим жестом.
Камохин протянул Орсону автомат.
«Зачем?»
«Правило этикета».
«Не слышал о таком».
«Вы идете не сдаваться, а на переговоры. Если у противника в руках оружие, то и у вас оно должно быть».
«А это не будет неверно истолковано?»
«Это сразу же поднимет планку вашего авторитета?»
«Уверен?»
«На все 100».
«Не сомневайся, Док! – поддержал Камохина Брейгель. – Внизу люди военные, они понимают толк в оружии».
Орсон кивнул, хотя и без особой охоты: «Ну, хорошо!» – взял автомат, просунул руку в ременную петлю и перекинул оружие за спину. Снова глянув вниз, он показал два пальца, давая понять, что их будет двое, и жестом дал понять, что сейчас они начнут спускаться. Зунн согласно кивнул.
Камохин жестом велел Осипову быть наготове. Тот снял автомат с предохранителя, передернул затвор и поставил его прикладом на колено. Камохин сделал то же самое, после чего коротко кивнул Брейгелю с Орсоном.
Резко выдохнув, Брейгель поднялся во весь рост и помахал рукой наблюдавшим за ним снизу. Никаких ответных жестов он не увидел. Ну, разве что только Зунн нетерпеливо ударил себя стеком по коленке. Ладно, не велика честь, хорошо, что на прицел не берут. Брейгель показал Камохину большой палец и перекинул через каменное возвышение моток веревки.
Орсон сделал то же самое.
С внешней стороны каменная стена была почти ровная и имела небольшой уклон. Забраться на нее, находясь под огнем сверху, было практически невозможно. А вот спуститься вниз – проще простого. Тормозя ногами и одной рукой, а другой для страховки придерживаясь за веревку, Орсон с Брейгелем за пятнадцать секунд оказались на сорок метров ниже.
И тут же их обступили люди в серых рубашках и широкополых шляпах.
Брейгель выставил перед собой руку с открытой ладонью: «Спокойно, ребята!» – и как бы невзначай тронул локтем автомат.
Подойдя сзади, Зунн стукнул стеком по плечу одного из своих подчиненных и, когда тот обернулся, жестом велел отойти в сторону. Постукивая стеком по открытой ладони, Зунн внимательно рассмотрел своих гостей. Он действительно был похож на Гюнтера Зунна. То же худое, вытянутое лицо, высокий лоб с глубокими залысинами, острый, загнутый крючком нос, тонкие губы, большие уши, плотно прилегающие к черепу, и большие, чуть прищуренные бледно-голубые, будто выгоревшие на ярком солнце глаза.
Видимо, осмотр гостей удовлетворил Зунна. Он раздвинул губы в едва заметной улыбке и слегка наклонил голову. После чего указал стеком наверх. Быть может, он хотел узнать, сколько еще человек осталось наверху, а может, интересовался, почему они все не спустились. Орсон сделал отрицательный жест рукой, затем указал на себя и Брейгеля и, будто Черчилль, вскинул вверх два растопыренных пальца. Зунн озадаченно сдвинул брови. Что и неудивительно – трактовать жесты англичанина можно было весьма многозначно. Например, так: «Помощь нам не потребуется, мы и вдвоем запросто с вами всеми справимся!» Одним словом, язык жестов плохо подходил для переговоров.
Орсон поднял руку и двумя сложенными вместе пальцами постучал по дисплею ПДА.
Зунн одобрительно кивнул и сложил руки на груди.
Прикинув в уме, на каком языке лучше к нему обратиться, Орсон решил, что русским Зунн, по всей видимости, не владеет, а по-немецки он сам знает всего-то пару-тройку расхожих фраз. Переключив раскладку клавиатуры на английский, Орсон принялся набирать сообщение. Не торопясь, он тщательно подбирал слова, поскольку прекрасно отдавал себе отчет, насколько важно в подобной ситуации первое впечатление.
Брейгель тем временем внимательно наблюдал за подручными Зунна, также стараясь составить о них наиболее полное впечатление. Среди них не было никого моложе тридцати. По всей видимости, это были наемники, когда-то проходившие службу в регулярных частях армии и полиции. Но было это давно, поскольку армейская выправка была едва заметна. А Брейгель по себе знал, насколько непросто избавиться от последствий ежедневной армейской муштры, когда все стандартные действия совершаешь уже не задумываясь, на автомате. Оружие у них у всех было разное. Помимо автоматов, почти у каждого на поясе имелась кобура с пистолетом, а у некоторых – две. В наличии были ножи и кастеты. А у одного Брейгель приметил нунчаки, заткнутые сзади за пояс. То есть боевая подготовка у них была хорошая, толк в оружии они понимали и пользоваться им умели.
Закончив набирать текст, Орсон с улыбкой продемонстрировал результаты своих трудов Зунну:
«How do you do? My name is Chris Orson. I biologist».
Прочитав это, Зунн озадаченно коснулся пальцем кончика носа. Это было всего лишь привычное, непроизвольное движение, не несущее никакой смысловой нагрузки. Затем он одобрительно кивнул и жестом предложил гостям пройти к ящику, на которых были разложены его бумаги. Повернувшись к гостям спиной, он первым проследовал в указанном направлении.
Брейгеля несколько озадачило то, что их даже не попытались обезоружить. Четверо подручных Зунна неотрывно наблюдали за чужаками. Но в принципе Брейгель был почти уверен, что, если бы на месте Орсона находился Камохин, они вдвоем имели бы совсем неплохой шанс разнести этот лагерь к чертям собачьим. То есть либо Зунн был до глупости самоуверен, либо он таким образом хотел подчеркнуть, что они не пленники, а гости. Вот только на фиг ему это было нужно?
Орсон на ходу показал Брейгелю свой ПДА:
«Он понимает по-английски!»
Ну, разумеется! Для англичанина человек, знающий его родной язык, был образцом цивилизации! И это несмотря на то, что сам Орсон по-русски мог запросто уделать девятерых из десяти выпускников Литинститута. Причем не нынешнего, а советского, когда культуру русского языка еще не сменила культура поп-номенклатуры, телеведущие знали, как правильно произносить слова и ставить в них ударения, а президент, ну, то есть тогда еще генсек, хоть и говорил с трудом, но все же не изъяснялся на языке уркаганов.