* * *
Встретиться с Хохландом мне предстояло в два часа дня, в Академии художеств, где он читал какие-то лекции. Прежде я в академии не бывала, и она произвела на меня мощное впечатление. Огромный стеклянный купол поднимался над целым кварталом. Казалось, он висит в воздухе сам по себе. Но, подходя ближе, я поняла: весь этот квартал и есть Академия художеств. Со своими факультетами, административными зданиями, общагами и всем прочим, что требуется студентам.
Я с трудом открыла массивную дверь из такого тяжелого дерева, что оно казалось камнем, вошла в вестибюль и остановилась в легком трепете. Все здесь было великанским: сам зал, уходящий в бесконечность, трехметровые античные статуи в нишах, далекий потолок, по которому летели силуэты каких-то небесных обитателей, длинные стенды с расписаниями курсов, сплошь состоящими из незнакомых мне предметов. Мимо проходили толпы студентов, среди них я чувствовала себя маленькой и беспомощной, как потерявшийся в толпе ребенок. Чтобы взбодриться, я представила, как лет через десять, а может, даже и раньше буду точно так же уверенно ходить по этим мраморным полам, и все эти странные названия станут привычными и знакомыми. Но образ студентки академии почему-то эаставил меня загрустить. Эта взрослая студентка никак со мной нынешней не вязалась, и я вдруг почувствовала, что это и в самом деле буду уже не я, а совершенно другая, неизвестная личность. Я же нынешняя исчезну, все равно что умру, и будет это – что-то подсказывало мне – уже скоро. Гораздо раньше, чем могло бы...
Я тряхнула головой, прогоняя навевающие печаль мысли и видения. Сколько же тысяч студентов тут учится, и как я найду Хохланда? Я в растерянности топталась у дверей, мешая проходу, пока на помощь не пришла бабушка-вахтер. Заглянув в толстую расчерченную тетрадь она назвала номер аудитории, где вел лекции Хохланд, и даже объяснила, как туда пройти.
Хохланд был занят. Он самозабвенно токовал перед доброй сотней студентов, и я не решилась его отвлекать. С полминуты слушала под дверью визгливый голос, потом спросила проходившую мимо девушку, когда у них заканчиваются занятия, и выяснила, что в моем распоряжении минимум сорок минут. Не успела я задуматься, на что бы их потратить, как мой организм, оклемавшийся от алкогольного отравления, подсказал ответ: пойти в столовку и перекусить.
Со столовкой не повезло – она была закрыта на все лето. Бабушка-вахтерша подсказала, что тут совсем рядом располагается какое-то кафе, куда часто заходят студенты, а называется оно «Скептик». Туда я и направилась.
* * *
«Скептик» оказался не кафе, а пивным баром – обширным, мрачным, с нарочито грубой стильной отделкой и запредельными ценами. Несмотря на дневное время, там тусовалась огромная толпа, причем явно не только студенты. В подобные места меня раньше как-то не заносило. Но ноги уже не держали и очень хотелось есть. Я подошла к стойке и робко взяла меню. Это оказалась какая-то карта вин. Роскошный бармен не глядя протянул другую папку. Над головой у бармена висела реклама пива – бутылка на фоне листа марихуаны. Некоторое время я с любопытством ее разглядывала.
– А вот то пиво... – дождавшись момента, когда бармен повернулся ко мне, пролепетала я.
– Семьдесят рублей. – равнодушно сообщил бармен и протянул руку к холодильнику.
– Нет, я просто спросить. Вы сами его не пробовали?
Бармен посмотрел на меня сверху вниз, прищурился и усмехнулся;
– Пробовал.
– Оно правда с марихуаной?
– Да как сказать... Что-то такое присутствует.
– И как?
– Да никак, честно говоря.
– Что, совсем никак?
– Ну, чего-то слегка чувствуется... Будете покупать?
Хм... будь у меня лишние семьдесят рублей, я бы пожалуй, купила это липовое наркотическое пиво – просто из интереса. Но как раз когда я намеревалась спросить бармена, нет ли самого обычного чая с сахаром, где-то в зале, среди шума, гама и грохота музыки, прозвучало одно слово, и мое натренированное подсознание вы. делило его и зафиксировало. Понятное дело это было слово «книга». Я отвлеклась от рекламы пива и машинально прислушалась.
– Что на этот раз? – добродушно спросил кто-то.
– Джордж Рипли, «О сущности адского огня». – ответил грубый, смутно знакомый голос.
– Ого! В ту же цену?
– Нет, втрое. «De Sulfure» этого года издания осталось два экземпляра в мире. Один из них перед тобой.
– Господи, зачем тебе столько денег? Ладно, вопрос риторический. Так где книга-то?
– Пожалуйста – вот она, перед тобой на столе.
– Не-е-ет, дружочек, не выйдет. – ласково протянул первый. – Где она на самом деле?
Я чуть не подскочила на месте, а потом аккуратненько, не привлекая к себе внимания, повернула голову.
За столиком недалеко от стойки сидели два мужика восточного вида. Один был средних лет, упитанный, лысоватый, невзрачный. Другой – помоложе, черноволосый, с худым небритым лицом, в лохматом свитере, кожаных джинсах и «казаках» с заклепками. Оба фальшиво улыбались и сверлили друг друга взглядами, но, кажется, бить морды пока не собирались. Между ними на столе и впрямь лежала книга в суперобложке.
– Зачем тебе знать? Бери, читай, пользуйся.
– Ты что, думаешь, мне не вычислить, где она? – спросил толстый. – За кого ты меня держишь?
– Да я пошутил. – примирительно сказал небритый. – Она в Хоразоне. Толстый кивнул и хлопнул собеседника по плечу:
– Профессионал!
– А ты думал, я потащу ее в этот пивняк? – буркнул небритый. – Как ты себе это представляешь?
Оба мужика захохотали, как будто было сказано что-то очень смешное.
Я осторожно пригляделась к собеседникам на предмет иллюзий. Точно, внешность толстого была изменена, причем не очень-то и тщательно, не от мастеров иллюзий, а от обычной публики: в реальности толстяк был мелкий, тощий, пожилой, с властным взглядом, похожий на небольшого ощипанного орла. Другой внешность не менял. Но, что самое удивительное, оба они казались мне знакомыми. Где же я могла их видеть? Некоторое время я приглядывалась то к одному, то к другому... и вдруг узнала молодого.
Это был сторож! Тот самый, который дрых в вагончике с надписью «ОА Феникс» и прогнал нас от ворот! Я еще раз искоса посмотрела на небритого – точно, он!
«А ведь он вполне симпатичный». – неожиданно подумала я. Надо же, что делает с человеком одежда! Просто в голове не укладывалось – заспанный ханыга из вагончика и элегантный парень, который сидит в этом дико дорогом баре в двадцати метрах от академии и приторговывает книгами из сожженной библиотеки! Ого как он приподнялся на этих книгах! Мне бы такие кожаные штаны тоже не помешали. Это сколько же книг он перетаскал из хранилища, подумала я с тревогой. Как бы сорвать ему бизнес? А вдруг он не один такой умелый? Надо бы мне поторопиться с подготовкой, а то там на мою долю ничего не останется!