— Руки прочь, ворюга! — раздался надтреснутый голос у него за спиной.
Вяйно резко развернулся. Из-за печки, свирепо скалясь остатками зубов, выглядывал косматый, вонючий дед, похожий на побитого молью лешего. В руках у него поблескивал ухват.
— А ну катись отсюда, бродяга, не то порчу наведу! Глаза лопнут, брюхо раздует!
— Не надорвешься? — нахально спросил Калли, разглядывая деда в упор.
— Ах ты тля, чтоб тебя всего перекорежило! — Дед шатнулся вперед, замахиваясь ухватом. Калли ловко выдернул ухват у него из рук и толкнул его на лавку.
— Посиди-ка, остынь! Косматый дед затряс бородой и попытался отобрать у Калли ухват, не смог — и заплакал от злости. Вяйно вмиг оказался рядом.
— А ну дай сюда, — он забрал у Калли ухват, аккуратно поставил к стенке и сурово обратился к старику:
— С каких это пор гостей встречают, бросаясь на них из-за печки?
— Я никого в гости не звал, — огрызнулся дед. — Особенно после заката.
Калли хохотнул.
— Думаешь, мертвецы пришли по твою душу, ласковый хозяин?
— Умолкни, парень, — гневно осадил его Вяйнемейнен. — Сядь в угол и не мешай.
Колдун сел на лавку напротив старика и внимательно вгляделся в его лицо.
— Сдается мне, почтенный, я тебя уже встречал? Может такое быть?
— Отчего ж не может? — сварливо отозвался старик. — Кто на севере не знает великого чародея, единственного защитника земли карьяльской?
— А я-то, невежа, полагал, что защитника карьяльской земли зовут Вяйнемейнен! — подал голос Калли.
Дед злобно зафыркал.
— Этот твой Вяйнемейнен, чтоб ему на том свете у барсуков роды принимать, мне и в подметки не годится! Тоже мне, о ком вспомнил! Да он меня однажды чуть не сглазил!
— Когда это? — с любопытством перебил его Вяйно.
— А лет, может, так семьдесят назад, сидел я на льду Нево и резал могучую руну «Водяной Нежити Пугало Великое» для своей личной надобности, тут он и подходит, вековечный старый хрыч. Встал у меня за спиной, смотрел-смотрел, а потом говорит: «Если ты вырежешь здесь еще одну черточку, то провалишься прямо в черные воды Маналы». И что ты думаешь — накаркал!
Вяйно широко улыбнулся.
— Как же ты удрал от Маны, Тиира? Старикашка вздрогнул и съежился.
— Так вы знакомы? — удивленно спросил Калли.
— Были, — ответил Вяйно, пересаживаясь ближе к столу. — Лет сто назад.
На столешнице, усыпанной заплесневелыми корками и яичной скорлупой, Вяйно обнаружил и небольшой бочонок с пивом. Пиво было слабое, выдохшееся, но, как ни странно, еще не прокисло. Отыскав более или менее чистую кружку, Вяйно плеснул туда пива и протянул старику.
— Выпьем за встречу, — сказал он. — Тиира, прославленный некогда райден из Заельников. Как же я тебя сразу не признал? Впрочем, это как раз неудивительно…
Тиира взял кружку и с подозрением глянул на Вяйно.
— Я-то райден, — согласился он. — А вот ты кто, человече?
Вяйно молча посмотрел на бывшего чародея-охотника. Не может быть, чтобы тот не узнавал его, но, очевидно, так оно и было. Сам Вяйно распознал бы райдена, равно как и любого другого из своих прежних собратьев, даже если бы совершенно ослеп и оглох. То, что он сразу не узнал Тииру, объяснялось тем, что старик, похоже, колдовские способности утратил.
— Когда-то и меня звали райденом, — сказал Вяйно. — Не вспомнил?
— Нет, — глядя на него мутным взглядом, ответил Тиира. — Из чьей ты ватажки? Из моей?
Вяйно покачал головой. Насколько он помнил, Тиира был гораздо моложе него, однако теперь выглядел совершенно дряхлым, выжившим из ума старцем. Он вообще не был похож на колдуна — обычный столетний дед, доживающий в запечном углу. Сила ушла до последней капли: беспомощные движения, шаркающие шаги, дрожащие, исхудавшие руки, взгляд потухший и равнодушный. Взгляд слепца…
Между тем в памяти Тииры что-то шевельнулось.
— Райден! — прошамкал он. — Давненько я о них не слышал! Ну, тогда садись к столу и угощайся, брат. Я старым клятвам верен, не то что некоторые. Мой дом всегда открыт для тех, кто бился с тунами во Вратах Похъёлы…
«Ничего себе, куда их заносило — Врата Похъёлы! — подумал Вяйно. — Могли ведь накликать беду на весь северный край. Может, и накликали…»
— Ты не скромничай! — великодушно угощал Тиира. — Поройся там на столе, нынче снеди полно: рыбка вяленая, пироги… И мальчишку своего дерзкого накорми. Я на него не в обиде — сам таким же был… Мы, слава господину нашему Тапио, еще не совсем обеднели. Только позавчера приплывала девка, правнучка моя из Заельников, привезла пиво и пирог с капустой. Людишки тут почтительные. Да и боятся тоже, хе-хе, по старой памяти…
«Что же с тобой случилось? — думал Вяйно, рассматривая старого райдена. — Как ты ухитрился растерять всю силу и превратиться в такое ничтожество?»
— Не самое уютное местечко ты выбрал для своего дома, — сказал он вслух, глянув на темный провал сеней. — Мертвецы как, не беспокоят?
— А ну их, — отмахнулся Тиира. — Как лунная ночь — так и лезут в ворота. Все створки обглодали. А что поделать?
— В другое место переехать? — предложил Калли.
— Нельзя! Я должен оставаться здесь.
— Почему? — спросил Вяйно, стараясь не слишком выдавать свой интерес.
— Я страж, — прошамкал старый райден. — Сторожу колдовской круг на горе Браге. Чтобы больше никто в него не вошел и не вышел.
Вяйнемейнен насторожился.
— Да ведь он запечатан, — сказал Калли.
— Э-э! Кто запечатал, тот и распечатать может. А если этот круг откроется, то всем карьяла… да нет, всему миру — придет конец!
Калли удивленно промолчал.
«Похоже, он и в самом деле так думает», — отметил Вяйно и спросил самое главное:
— Брат Тиира, куда ведет этот круг?
Старик долго молчал. Когда наконец заговорил, в его голосе отчетливо прозвучал страх:
— Не могу сказать. Пусть смилуется надо мной Тапио — не могу.
— Да что ж ты все время Лесного Хозяина поминаешь? — не выдержал Калли. — Ты ведь давно уже не охотник!
Все трое повернули головы в сторону деревянного идола. В тишине было слышно, как по столу шныряют тараканы. Через некоторое время Тиира громко шмыгнул носом.
— Как же мне ему не поклоняться, благодетелю, когда он мою душу из самой Маналы на сосновом стволе вызволил?
Вяйно и Калли взглянули на него с одинаковым недоумением.
— Душу? — недоверчиво повторил холоп. — На сосновом стволе?
— Вот именно. Господин мой Тапио один не побоялся мне помочь, когда меня, полумертвого, носили черные волны нездешних морей…