— И что ты ему ответил?
— Это уже неважно.
Лицо Карху было неподвижно, как маска, — да это, в сущности, и была маска, — но почему Лоухи казалось, что он над ней издевается?
— Ну что, теперь, может, расскажешь мне, что у тебя стряслось на самом деле?
Лоухи собралась с духом и уставилась на него честными глазами.
— Я рассказала все!
— Ты не сказала мне ничего нового. Я давно знаю о свойствах крови богов. Только она не дарует бессмертие, а наоборот — убивает.
— Она ядовита для тунов, — уточнила Лоухи. — Но ты ведь не тун. И не демон, да? Ты не порождение Калмы.
— Это верно, — медленно сказал Карху.
— Единственный из людей, из ныне живущих обитателей Среднего мира, в котором есть кровь богини, — Вяйнемейнен. Мы оба это знали, но даже тебе он не по зубам. Пророчество говорит, что свойства крови возродились в его потомке. Это молодой охотник, его зовут Ильмаринен. Он-то и убил моего сына.
— Какое совпадение, — насмешливо сказал Карху. Но Лоухи чувствовала — наживка проглочена. Она прилетела во Врата не напрасно. Карху выслушал ее и сделал некие выводы. Какие — она могла только гадать. Но желание было озвучено, и сампо уже начинало исполнять его.
— В конце концов, — добавила она, вспомнив старую саамскую сказку, — если ты съешь его или кого-нибудь другого из этого проклятого рода, то ничего не потеряешь.
На этом Лоухи и распрощалась с оборотнем. Каждое мгновение в обществе Карху лишало ее уверенности в своих силах. Стрелой взмыв в небо, Лоухи не удержалась и с любопытством взглянула вниз — посмотреть, каким образом Карху спустится с отвесной скалы. Но он все еще стоял там, провожая ее взглядом. Лоухи, по спирали поднимаясь еще выше, описала круг над пиком — что за чудеса? Только что Карху был там, а вот его уже нет. Куда же он делся?
«Хорошо, что он не тун!» — подумала она, улетая на север.
Лоухи вернулась к утесам гавани Луотолы в сумерках и еще издалека почуяла угрозу. Что-то стряслось дома в ее отсутствие. Небо над скалами, такое пустынное, когда она улетала, стало красным — и это был не отсвет заката — и усеянным черными точками. Сотни тунов метались над гнездовьями Ловьятар. Лоухи сложила крылья и ринулась вниз. Черные точки неслись ей навстречу. Вскоре они превратились в тунов — обезумевшие родичи улепетывали прочь от гнездовий, не обращая никакого внимания на хозяйку клана. Лоухи невольно замедлила полет. Она растерялась. Никогда прежде она не видела тунов в такой панике. И вдруг накатил ужас — она вспомнила, где уже видела подобное зрелище. Перед глазами встал одинокий остров среди моря и чайки, что с криками бросались на скалы, разбиваясь о корень Мирового Древа…
— Мама!
Ей навстречу черной ласточкой метнулась Ильма. Тоже бледная, встрепанная, с вытаращенными от страха глазами. Но, по крайней мере, в здравом рассудке.
— Мама, наконец-то ты вернулась! Там такое… такое…
— Что случилось?!
— Я боюсь…
— Хватит мямлить, дура! Что?
— Сампо! — выпалила Ильма, зажмурившись. — Оно меняется! Превращается — само, без приказа!
Лоухи мгновенно приняла решение:
— Быстро, летим в мою пещеру!
Они обогнули утес, и взгляду Лоухи предстало воистину устрашающее зрелище. Вся южная сторона утеса, обращенная к морю, была залита багровым светом. Из ее пещеры, словно из жерла вулкана, выбивалось пульсирующее, нестерпимое для глаз пламя. Его отсветы полыхали в небе, отражаясь на облаках. Ни единого туна на южном склоне не осталось — все давно сбежали, включая личную охрану. «Я бы и сама сбежала на их месте, — подумала Лоухи, изучая склон. — Но они не знают, чего бояться, — а я знаю».
Чем ближе Лоухи и Ильма подлетали к пещере, тем более пугающей становилась картина. Теперь к багровому свечению добавились гул и вибрация, которую они чувствовали всей кожей. Все это в самом деле напоминало пробуждение вулкана. Но жара не было, совсем. «Это магия! — подумала Лоухи. — Сильнейшая магия!» Казалось, слои мира рвутся, и где-то внутри горы открывается дверь в мир богов. Если бы это в самом деле было так, всех жителей Среднего мира, оказавшихся поблизости, ждала смерть. Но Лоухи смело бросилась прямо в красное свечение, а Ильма последовала за ней.
Влетев в пещеру, они совершили частичное превращение и, прикрывая крыльями глаза, спотыкаясь на дрожащем полу, побежали внутрь. В самом дальнем коридоре, где раньше начинался тайный ход в хранилище, теперь разверзлась широкая трещина, из которой лился почти осязаемый багровый световой поток. Ильма тронула мать за плечо и что-то прокричала. Лоухи дернула плечом и вошла в трещину.
Сперва ей показалось, что она нырнула в кипящую лаву. Хозяйка Похъёлы затаила дыхание, крепко зажмурила глаза и призвала на помощь колдовское умение, недоступное людям, — смотреть глубже в красное. И постепенно перед ней предстало невероятное зрелище…
Стенки хранилища разошлись в стороны, пол треснул, свода больше не было. Разорванное пространство пещеры занимало нечто огромное, похожее на человеческую постройку. Вот глухие стены, вот круглая крыша-купол… Башня? Храм? Но что бы это ни было, из него вырастало каменное дерево. Или это сама скала проросла рудными жилами? Толстые корни выходили из стен пещеры, в них же и уходили. «Нет, — поняла Лоухи, — постройка дала корни!» И тут она догадалась: огромное, пышущее жаром здание и есть сампо! Корень Мирового Древа дал побег! Куда он растет, разрывая скалу? Вверх или вниз?
Вот и ручка нашлась — гигантская, искореженная, поросшая уродливыми скалистыми выростами. Но кто теперь ее повернет? Какие великаны?
По телу скалы снова пробежала дрожь. Полыхнули стенки сампо. Сверху посыпались крупные камни. Лоухи развернулась, схватила за руку Ильму и выбежала наружу.
— Уходим! — крикнула она, когда они вылетели из пещеры. — Здесь находиться слишком опасно. Пока оно не успокоится, во всяком случае.
— Ты думаешь, это надолго? — дрожащим голосом спросила Ильма. — Но где мы теперь будем жить?
— Пока уведем клан на летние гнездовья, а потом начнем искать новое жилище.
— Мама, но что будет с сампо? Его же нельзя бросить просто так, без присмотра…
— А что мы можем сделать? Теперь с сампо могут совладать только боги.
Внезапно Лоухи захихикала.
— Зато теперь оно точно останется здесь навсегда! Посмотрю я на того карьяла, который явится сюда, чтобы его украсть!
Лето кончилось. В низинах по утрам стоял туман, матово горели во мху багровые россыпи клюквы. По золотистым березнякам запахло грибами. Небо стало высоким и бледным, яркие солнечные дни чередовались с затяжными дождями, предвещающими долгие темные дни и холодные ночи поздней осени. А Ильмо так и жил на горе у Вяйнемейнена, неторопливо готовясь к дальнему походу.