— Погоди, — сказала Наташа.
Она повернулась к Питеру, обняла и, перед тем как поцеловать, прошептала:
— А это майор Хендерсен, которого я полюбила с первого взгляда.
Наташа проснулась ночью оттого, что вспомнила: а ведь она видела Питера прежде, в далеком и уже почти забытом сне — пряталась в нем за шторой окна родительской квартиры и смотрела вниз, а там возле автомобиля стоял высокий молодой человек и улыбался ей. Теперь она не сомневалась, что это был именно Питер. Почему они встретились только сейчас?
А разве можно было встретиться раньше?..
Питеру Наташа рассказала, разумеется, что у нее странный брак. Что Джон сделал предложение, и она его приняла, ведь мистер Хадсон не был ей противен, а больше никто не предлагал. С мужем она дружит, но не спит, поскольку тот…
— Я понял, — шепнул Питер. — Ты для него всего-навсего изысканный аксессуар. И к тому же вопросов меньше.
Теперь она лежала рядом с ним, положив голову на его мускулистое плечо, и знала, что Питер тоже не спит.
— Я бы не хотела отсюда уходить, — шепнула Наташа по-русски.
— А я думаю, каким обманом тебя удержать здесь, — ответил ей он тоже на ее родном языке.
Почти без акцента.
— Ты уже обманул — сказал, что любишь. И мне этой лжи хватит до самой смерти.
— Но это правда.
— Если так, то я уже счастлива. Но все же уйду утром, чтобы решить все вопросы с фондом и с Джоном. Ничего не бойся, ты же знаешь, мой брак — фикция.
— Я и так ничего не боюсь, — улыбнулся Питер. — То есть не боялся, а теперь боюсь, что ты мне просто приснилась.
— Ну, тогда пусть сон будет еще более приятным, — шепнула Наташа, целуя шрам на его плече.
Летчики смотрели на них со своих фотографий и улыбались радостно.
Павел открыл глаза и поморщился — все вокруг было ослепительно белым, легкое и естественное движение век отозвалось болью в груди. Постепенно начали появляться какие-то силуэты.
— Примула… — пошевелил губами Томин.
— Что он сказал? — прозвучал чей-то знакомый голос, но кому он принадлежит, раненый вспомнить не мог.
Наконец мир прояснился, теперь отчетливо проступили стены и двое мужчин в белых халатах. Только у одного халат был наброшен на плечи, и лицо его было знакомым, но кто он, никак не вспоминалось.
— Кто в вас стрелял? — спросил этот человек.
— Я же вас предупреждал, чтобы никаких вопросов не задавали! — с упреком сказал второй. — И вы мне обещали! Вот через пару дней…
— Я хотел взять Хейза, но его… — едва слышно прошептал Томин. Говорить было трудно, язык во рту казался чужим и не хотел слушаться. — Но его пасли другие. Хотели убрать Хейза. Я их… а Хейз меня… Вы его взяли?
Только сейчас Павел вспомнил, что человека напротив — сотрудник ФСБ. А вот имя его вылетело из головы.
— Напрасно вы решили действовать сами, — вздохнул фээсбэшник. — Надо было сразу мне звонить, я бы вызвал группу.
— Примула, — повторил Томин, — я ее сегодня в камере оставил.
— Вчера это было, — уточнил фээсбэшник. — Там все нормально, мы ее уже допросили.
— Все! — сказал врач. — Закончили беседу и уходим.
Мужчины направились к выходу и исчезли из поля зрения. Повернуть голову раненый не смог.
— Скажи спасибо своему древнему мобильнику, в котором железа двести граммов, — донесся голос фээсбэшника. — Он тебя и спас…
«Значит, Машке я все-таки не позвоню, — подумал Павел. — А может, это и к лучшему, пусть загорает спокойно…»
Наташа вошла в дом, открыла дверцу ниши, за которой был пульт сигнализации с дисплеем, хотела отключить охрану и увидела, что сигнализация неактивна. Странно, когда уходили утром, Джон должен был включить ее. По крайней мере, хотел это сделать, она видела, как муж шел к нише. Возможно, что-то отвлекло его? Маловероятно. Хотя… Наташа направилась к двери, ведущей на второй этаж, и вдруг остановилась, ощутив, что в доме находится еще кто-то. Но это невозможно! Дом огромный, более двадцати помещений, и ни в одном никого не должно быть. Все же Наташа стала подниматься по лестнице, осторожно, старясь не стучать каблуками по мраморным ступенькам. Вошла в холл второго этажа, направилась в сторону своей комнаты и тут же увидела скрывающегося за высокой барной стойкой Айзека Хейза. Впрочем, тот и не скрывался вовсе. Он просто развалился в глубоком кресле, вытянув вперед ноги.
— Добрый день, Айзек, — поздоровалась Наташа. — Как вы меня напугали! Вас Джон впустил? Он дома?
Начальник службы охраны фонда молча покачал головой.
— Уехал? — уточнила Наташа.
— Я вошел сюда самостоятельно: ваша сигнализация барахло, так что замените ее. Я приехал сюда, потому что мне надо срочно видеть Джона.
— Вы позвонили ему? Он предупрежден о вашем визите?
Мистер Хейз снова покачал головой.
— Это будет сюрприз.
— Сейчас я ему позвоню, — предложила Наташа, пытаясь пройти в свою комнату.
Но Айзек выставил вперед ноги и не пропустил ее.
— Конечно, позвонишь и вызовешь его. Но только когда я скажу. А пока садись и мы поболтаем.
— Хорошо, — согласилась она, опускаясь в кресло напротив и ощущая опасность уже в полной мере.
Хейз пришел сюда не просто поговорить. Айзек выглядит очень странно, не так, как прежде. И совсем не улыбчив, не предупредителен. Раньше начальник службы охраны почти не разговаривал с ней, только здоровался. Да и то чаще просто кивал. Наташе казалось тогда, что мистер Хейз вообще малоразговорчив. Потом уже, перед самой свадьбой, зашел в ее кабинет, чтобы поздравить с предстоящим событием, и… что-то такое сказал, сильно удивившее ее в тот момент, заставившее задуматься над его словами…
— Когда Джон обычно появляется? — произнес Айзек, подбирая ноги.
— Иногда мы приезжаем вместе, чаще всего он сам добирается. Часам к восьми вечера муж уже здесь. Но может, предупредив, остаться ночевать в нью-йоркской квартире.
— А сегодня?
— Пока не знаю, еще не звонил.
— Часто он приезжает домой не один?
— Крайне редко, за все время два или три раза.
Мистер Хейз усмехнулся:
— Странно, что вы не завели охрану и не наняли телохранителей. У вас же полно средств, можно окружить дом хоть танками, а тут сигнализация, как в дешевой забегаловке, даже не срабатывает на перепад напряжения.
— Заменим, — пообещала Наташа, — это не проблема.
Посмотрела на Айзека, который изучал свои ногти, и предложила:
— Может, сварить вам кофе?