– Что… это? – пробормотал Иван.
– Я только что тебя убил, – спокойно ответил незнакомец.
– Нет… – прошептал Иван побелевшими губами.
– Да. – Незнакомец внимательно вглядывался в глаза Ивана. – На кону слишком большие деньги, и я не могу рисковать. Через несколько секунд ты почувствуешь страшную боль, а потом у тебя закружится голова и ты потеряешь сознание.
Худощавый убийца разжал пальцы, сжимающие рукоять ножа. Ноги Ивана подкосились, и он рухнул бы на асфальт, но убийца подхватил его на руки. Затем волоком потащил к ближайшему дому, вернее, к черной дыре подвала, которая выделялась на фоне белого кирпичного фасада.
Адвокат Эдуард Маркович Домбровский остановил свою «Тойоту» возле входа в гостиницу. Однако выбраться из салона он не успел. Дверца с противоположной стороны распахнулась, и незнакомый мужчина быстро уселся на место рядом с водительским. Захлопнул дверцу и, повернув голову, посмотрел на Домбровского колючими светло-серыми глазами.
– Добрый вечер, Эдуард Маркович, – сказал он. – Кажется, нам с вами нужно кое-что обсудить.
– Кто вы такой? – возмущенно и испуганно проговорил Домбровский.
– Не важно. Я навел о вас справки. Подумал, хорошенько все проаналазировал. Мне, конечно, за это не платят, но я люблю размышлять.
– Я не понимаю, что вам от меня…
– Год назад вы защищали в суде некоего Сергея Лагутина, убийцу и грабителя. Благодаря вашему адвокатскому словоблудию этот ублюдок получил всего восемь лет вместо грозивших ему пятнадцати. Его брат, Иван Лагутин – любовник актрисы Дины Васильевой. И он забрался в постель к Дине по вашему прямому указанию, так?
Домбровский молчал, пристально и настороженно глядя на худощавого незнакомца. Тот улыбнулся тонкими сухими губами.
– Вы очень умный и хитрый человек, Эдуард Маркович. Но ваша стратегия оказалась проигрышной, ваш план прогорел. Не каждую битву можно выиграть.
Домбровский продолжал с мрачной настороженностью смотреть на Скрипача. И вдруг лицо его озарилось догадкой.
– Вас послала эта стерва с ледяными глазами! – воскликнул он. – Как там ее… Инга?
– Может, да, – сказал Скрипач. – А может, нет. Но я точно знаю одно: Дина Васильева проиграет. Ее муж Руслан Шуравин останется при своих деньгах.
И вдруг Домбровского обуяла ярость.
– Ошибаетесь! – с вызовом проговорил он. – Дина Васильева не сдастся. Она выкачает из Шуравина все, что у него есть, и оставит его на мели! И я ей в этом помогу!
Скрипач помолчал, глядя перед собой. А потом произнес спокойным, даже задумчивым голосом:
– Дина Васильева уезжает в гастрольный тур по Уралу. Возможно, что обратно из этого тура она уже не вернется.
– Что? – У Домбровского перехватило дыхание. – Что вы сказали?
Худощавый убийца повернул голову и посмотрел адвокату в глаза.
– Вы слышали, что я сказал.
– Вы этого не сделаете!
Несколько секунд Скрипач молчал, с мрачноватым интересом разглядывая Домбровского, а потом вдруг улыбнулся и проговорил:
– Господь с вами, Эдуард Маркович. Я ничего не собираюсь делать. Но когда человек уезжает так далеко от дома, с ним может случиться все, что угодно. Ведь правда?
Домбровский отвел взгляд.
– А если я ее предупрежу? – пробормотал он.
Скрипач улыбнулся:
– Ох, Эдуард Маркович, Эдуард Маркович. Ну зачем вам эти игры? Вы ведь старый человек, и, откровенно говоря, вам давно пора на покой. Мой вам совет: забудьте про Дину Васильеву. Иначе несчастье может приключиться не только с ней, но и с вами.
Новый приступ ярости затуманим Домбровскому разум.
– Вы мне угрожаете? – пророкотал он. – Вы что, в самом деле решили, что я вас боюсь? Мне шестьдесят два года, и я прожил достаточно, чтобы…
– А кто говорит о вас? – перебил Скрипач. – У вас ведь есть дочь? И, кажется, два внука? И живут они недалеко от Петровского парка? Хороший, кстати, район.
– Вы… – Домбровский судорожным движением ослабил на шее галстук-«бабочку». – Вы…
– Семья – это святое, – сказал Скрипач. – Если с ними что-то случится по вашей вине, вы никогда себе этого не простите. Я прав?
– Я понял. – Домбровский шумно вздохнул и добавил после паузы: – Я выхожу из игры. Можете передать мои слова Шуравину и его помощнице.
– Рад, что мы друг друга поняли, – улыбнулся Скрипач. – Надеюсь, вы сдержите свое слово и мне не придется возвращаться.
Скрипач открыл дверцу и вышел из машины.
Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою.
Не уходи, не уходи!
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной,
Побудь со мной!..
Дина Васильева замолчала и опустила голову. Едва отзвучал последний аккорд, как концертный зал взорвался шквалом аплодисментов. На сцену полетели цветы.
Дождавшись, пока аплодисменты стихнут, Дина обвела взглядом публику и объявила:
– Дорогие друзья, это был последний номер в сегодняшней концертной программе. Мне было очень приятно выступить на этой сцене, в вашем городе. Спасибо вам огромное!
Она поклонилась зрительному залу, и тот снова взорвался аплодисментами.
– Браво! – закричали из зала.
– Браво, Дина Васильева!
Несмотря на грустное настроение, Дина не удержалась от улыбки. Она чувствовала себя усталой, но счастливой. Сцена, как это обычно и бывало, приглушила все ее тревоги, проблемы и беды. «Хорошо, что я согласилась на этот тур», – пронеслось в голове у Дины.
К ней подходили люди, вручали ей букеты цветов, она передавала их своим музыкантам, ей снова вручали цветы. Прижав к груди букет, Дина снова низко поклонилась залу. А когда выпрямилась, увидела прямо перед собой девочку лет десяти. Девочка держала в руке букет белых тугих калл.
Голова у девочки была маленькая, волосы зализаны и стянуты в две косички. На глазах у нее поблескивали очки, и левое стекло было треснутое. Почему-то Дине это показалось неприятным. Девочка протянула ей букет.
– Это вам! – сказала она радостным голосом и улыбнулась.
И Дину снова передернуло – зубы у девочки были странно черными, будто…
Гнилыми? – пронеслось в мозгу у Дины.
Или, скорей всего, просто очень грязными, будто девочка ела…
Землю!
Дина тряхнула головой, прогоняя никчемные мысли, опустила взгляд на каллы. Они были невероятно белыми и ровными, словно были выточены из мрамора. Из мертвого и холодного мрамора.