– Груминг называется, – хрипло пояснила Криста. – Когда обезьяны и лемуры ухаживают за мехом друг у друга. Сидят напротив и доставляют себе приятное… Ты знаешь, как будет по-малагасийски «горячая вода»?
– Откуда?
– Рамумафана… Не спрашивай, почему я это знаю. Очень хочу рамумафану…
Они с благоговением смотрели на окружающие их дебри, на порхающих с ветки на ветку зеленых попугаев, каких-то курочек с гребешками, голубей синего цвета. Анджей читал, что много лет назад на острове жили гигантские птицы эпиорнисы, рост которых достигал пяти метров! Их видели еще в XVIII веке. Мальгаши из яиц эпиорниса делали сосуды, вмещающие восемь литров воды. Динозавры какие-то! Интересно, они действительно вымерли?..
Криста бродила вокруг ямы, делая попытки сориентироваться на местности, а Раковский перебирал скромные пожитки, уцелевшие в ходе боевых действий. Сумка подмокла, но запасная одежда была в порядке. При встрече с цивилизацией им ничто не мешало сменить джинсы и рубашки. Наличные доллары, местные франки, кредитные карты, телефоны. Изрытая заусенцами статуэтка Колдуна. Он прикоснулся к ней, онемела рука, в пальцах появилось тянущее чувство… Анджей торопливо завернул добычу в грязную рубашку, затолкал на дно сумки. Пусть не обижается. Повертел телефон, собираясь вызвать «джинна» из кувшина. Связь отсутствовала. Неужели остались на земле места, не покрытые сотовым колпаком?
– Как узнать, где юг? – спросила Криста.
– Посмотри на дерево, – машинально буркнул Анджей.
– А если дерево – пальма?
– Значит, юг уже здесь.
Она засмеялась и вдруг поперхнулась, когда коснулась вздутой ветки и та прямо на глазах принялась менять очертания. Взвизгнув, девушка отпрыгнула, и очень вовремя – существо, слившееся с веткой, выстрелило языком.
– Хамелеон, – подсказал Анджей. – Знаешь, дорогая, ты лучше ничего не трогай. Но, в принципе, хамелеон безвреден. Он питается мухами и прочими насекомыми. Детективов страховых компаний он не ест. Здесь некого бояться, за исключением крокодилов. А хищные звери не водятся.
Но шагать по этому лесу и ничего не трогать было невозможно. Они вошли в глухие заросли бамбука и тут же пробудили мирно спящее существо, трогательно сунувшее голову между ног и укутавшее ее пушистым хвостом. Существо преобразилось, подпрыгнуло, оказавшись на поверку не таким уж мирным. Плоскоголовый лемур с огромными ушами! Он вытаращил круглые глаза, затряс смешными лапками с длинными пальцами. Пришлось менять направление.
Они выбрались из зарослей бамбука к мертвому участку леса, где когда-то свирепствовал ураган, и были обращены в бегство существом ярко-зеленой расцветки с узором из желтых пятен, которое сидело (или лежало?) на иссохшем стволе дерева и пристально на них смотрело. У существа были страшные, воспаленные змеиные глаза. От немигающего взгляда застыла кровь в жилах. Криста попятилась. Анджей тоже поддался волнению, особенно после того, как существо шевельнулось и испустило пронзительный, почти человеческий крик! Только отбежав на безопасное расстояние, оказавшись на берегу зеленоватого водоема, Анджей опомнился.
– Криста, это же геккон, обычная ящерица, они безвредны, как божьи коровки…
– А чего он так смотрит?..
– А он не может по-другому. У них глаза лишены век. Срослись в процессе эволюции. Не подарок, конечно, но вполне домашнее, мирное животное. Кушает насекомых и фрукты. Живет в домах и никого там не шокирует…
Он лукавил, а как ее еще успокоить? Гекконы в большинстве, конечно, безобидные. Но только не те, что обитают на Мадагаскаре. Доставляют ли людям неприятности, неизвестно, но местные плоскоголовые гекконы слывут чертями. Издревле в селениях существовал «красивый» обычай: хижину, на которой поутру находили спящего «черта», сжигали дотла. А как они линяют! В период линьки гекконы с аппетитом поедают свою шкурку, отрывая от нее челюстями по кусочку, а с лапок старую кожу стягивают, как гольфы.
– Это невыносимо, я буду жаловаться, – сокрушалась Криста. – Мне казалось, эта тварь сейчас взлетит…
Анджей спрятал усмешку. Леонардо да Винчи, будучи в почтенном возрасте, как-то нацепил обыкновенной ящерице крылья, которые смастерил из кожи других ящериц, залил их ртутью. Ящерица двигалась – крылья трепетали. Он приделал ей страшные глаза, рога и бороду, приручил и поместил в коробку – на потеху лучшим друзьям. Любой из них, кому он показывал эту зверюшку, с криком ужаса уносился прочь…
– А это тоже геккон? – девушка завороженно смотрела Анджею за спину.
Стылый холодок побежал по спине. Он медленно обернулся, хотя уже понимал, что не любоваться надо, а бежать! К берегу по зеленой воде медленно приближалось зеленое, чешуйчатое, волдыристое бревно. Открылись глаза – равнодушные, безучастные… Анджей попятился, хватая девушку за талию.
– Нет, дорогая, это не геккон, это крокодил… Он так похож на твою сумочку, которую мы подарили отелю в Египте…
Крик застрял у Кристы в горле. Они отступали, стараясь не делать резких движений. Крокодил неторопливо выбирался на берег, представая во всей красе. Он равнодушно смотрел на людей, а те, как-то плавно приплясывая, уходили в лес. Не нужна им слава кокодрильерос. У крокодила не было особых причин не отправиться за ними вдогонку и даже догнать – крокодилы и по суше развивают неплохую скорость, – кабы не всепобеждающая природная лень…
Около трех часов дня, ругая последними словами южные широты и их обитателей, они выбрались к приличному шоссе, помылись в ручье, переоделись, перекусили под любопытными взорами аборигенов в придорожной забегаловке. Заработал телефон, появилась возможность извлечь ненавистного «джинна» из кувшина.
– Прекрасно, Анджей, – скрипучим голосом возвестил Ангерлинк. – С каждым днем вы радуете меня все больше и больше.
– А нам это нравится все меньше и меньше, – лениво отбился Раковский.
– Потерпите, коллега, остался пустяк. Хорошо, я уяснил обстановку, попробую вам помочь – дистанционно, так сказать.
Он спрятал телефон. Не хотелось светить мобильным аппаратом перед алчущими взорами «голодных детей Африки». Как объяснить этой банде отморозков, что телефон у него настолько старый, что даже встроенный в него фотоаппарат не цифровой, а пленочный?
«А почему он обозвал меня «коллегой»?» – вкралась тревожная мысль.
Водитель доисторического фургончика любезно согласился подбросить заблудившихся туристов до Анцирабе. Правда, намекнул на сто долларов, а взамен предложил жесткую «плацкарту» – кузов с зарешеченным оконцем, который очень мило подпрыгивал при езде и пах, как стадо бабуинов…
Отходить от этого аттракциона им пришлось почти двенадцать часов – в невзыскательном мотеле на окраине второго города Мадагаскара. Анджей плохо помнил, как они прописались, как добрались до комнатушки с видом на пустырь. Была широкая кровать почти вровень с полом…
– Мы с тобой такие древние окаменелости, Анджей… – прошептала Криста, не находя сил пошевелиться. – Кто бы объяснил, где мы находимся?