– Соня, я понимаю, ты сейчас волнуешься, но не до такой же степени, чтобы не понимать самого простого: этого горе-садовника нельзя оставлять в камере.
– Скажи мне: ты до сих пор считаешь, что и эта смерть в моем доме не случайна? – Она приблизила ко мне свое совершенно белое лицо. – Да?! Теперь-то ты понимаешь, почему я вызвала тебя?
Я не знала, что ответить. Куклу в синем комбинезоне я в макет не подкладывала – это точно. Думаю, что не делала этого и Роза. Значит, это сделала Соня. Или я вообще ничего не понимаю.
А может, этот труп в морозильной камере и есть конечная цель Сони? Может, всех этих кукол она придумала для того, чтобы в результате обнаружился этот труп? Чтобы оправдать каким-нибудь образом его появление?
Но тогда возникает другой, наиболее важный вопрос: естественной ли смертью (вернее, в результате ли несчастного случая) погиб садовник? Не убили ли его? А если убил, то кто?
Мне стало страшно. Примерно как тогда, когда я поняла, что меня, вернее, мои органы, хотят продать на трансплантацию, и спасти меня не может даже мой любимый Тони.
Страх липкой испариной выступил на моем лице.
– Соня. Какой кошмар! До меня только сейчас дошло, что в твоем доме – труп, и если позвонить в полицию, неприятности и большие проблемы будут не только у тебя, но и у меня. Может, ты что-то скрываешь от меня? У тебя есть враги? Реальные? Чего от тебя, наконец, хотят?! Упечь тебя за решетку? Отнять дом?
– Я не знаю. Я уже ничего не знаю! Что делать, Ната?
– Избавиться от трупа, – развела я руками. – Что же еще?
– Закопать его в саду? – Она горько усмехнулась.
– Нет. Так поступают лишь в старых добрых английских криминальных романах. И потом, как правило, сад перекапывают, труп находят – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Думаю, его надо отвезти подальше от дома.
– Но как?
– Скажи, тебя часто останавливает полиция? Часто проверяет твою машину?
– Нет. Еще ни разу…
– Будем надеяться, что тебе повезет и на этот раз.
– Ты предлагаешь положить труп в багажник?
– Нет. Я очень боюсь, но думаю, что его придется усадить каким-то образом на заднее сиденье и положить рядом с ним вот эту бутылку виски. Вроде мы везем пьяного садовника к нему домой.
Я говорила так хладнокровно потому, думаю, что мертвец пока еще продолжал лежать у нас под ногами, а не рядом со мной на заднем сиденье.
И еще одну деталь я заметила. Когда испытываешь страх, организм твой мгновенно перестраивается, и ты перестаешь обращать внимание на некоторые, очень неприятные для тебя вещи, упорно идешь к достижению своей цели – удалению причины этого страха. И лишь после того, как все оказывается позади, ты оглядываешься назад и поражаешься тому, что тебе удалось пережить.
Я до сих пор с содроганием вспоминаю те долгие минуты, которые мне показались часами, когда мы укладывали, вернее даже, усаживали окоченевшего, одеревеневшего, завернутого в плед садовника на заднее сиденье – рядом со мной. Труп, понятное дело, постоянно приваливался ко мне в доверительно-пьяном движении, и тогда мне казалось, что мой левый бок просто леденеет от холода. Еще что-то странное происходило с моими волосами. Сказать, что они вставали дыбом всякий раз, когда мы проезжали мимо патрульных, это слишком мягкое выражение. Они шевелились на голове, как змеи, и это мерзкое чувство, что волосы мои змеятся и совершенно неуправляемы, заставляло покрываться все тело мое мурашками.
Понятное дело, я не знала, куда мы едем. Понимала, что куда-то за город, однако я ошиблась. Когда впереди показалась окраина, наша машина свернула влево, затем въехала в какие-то каменные ворота и остановилась.
– Что это? – спросила я, рассматривая в снопе прожекторов бетонный бассейн, груды строительного мусора, технику.
– Это стройка, причем она идет бешеными темпами. Они что-то бетонируют, думаю, это будет какой-нибудь торговый центр с подземными гаражами.
Я поняла, что она хочет сбросить тело в один из котлованов, присыпать его землей, чтобы потом нашего незадачливого пьяницу-садовника залили бетоном. Что ж, идея отличная.
Машина наша стояла таким образом, что с трассы ее не могло быть видно. Мы выволокли тело садовника, протащили до самого дальнего котлована и сбросили туда. Затем спустились, насколько это было возможно, и с помощью прихваченной из дома лопаты присыпали тело землей.
А потом пошел дождь. Словно он должен был полить то страшное, что мы «посадили» в землю. А заодно уничтожить наши следы.
– Какой же хороший дождь, – шептала на обратном пути Соня, глядя прямо перед собой немигающими глазами. – Как же он все хорошо польет. Не останется не только следов нашей обуви, но и следов протекторов. Ничего! Это очень хорошо. Очень! Значит, мы все сделали правильно.
Вернувшись домой, я поняла, что уже три часа утра и я, возможно, совершила самую грандиозную ошибку в своей жизни – помогла незнакомой мне женщине избавиться от трупа. И кому теперь объяснять, что так сложились обстоятельства, что я не хотела этого делать, но была просто вынуждена, поскольку тянущиеся из прошлого какого-либо человека проблемы всегда касаются его настоящего и, конечно, будущего. Не влюбилась бы я в Тони – не приехала бы в Болгарию – не попала бы в руки преступников – не сбежала от родителей – не заимела бы проблем с документами – не согласилась бы на авантюрное предложение незнакомого мне человека отправиться в очень рискованное путешествие в Германию – не познакомилась бы ближе с, возможно, преступницей и убийцей (а почему бы и нет? Кто знает, как на самом деле умер садовник?) Соней – не согласилась бы помочь ей избавиться от трупа.
Вот такая тяжелая, как кандалы, цепь событий, влекущая одну за другой ошибки, проступки, преступления.
– Ложись спать. Да, спасибо тебе большое за помощь, – как бы между прочим, сказала Соня, энергично бегая по дому в поисках подручных средств – ей хотелось привести в порядок морозильную камеру.
Она надела белые резиновые перчатки, плеснула в ведро теплой воды, сыпанула туда какой-то дезинфицирующий, дурно пахнущий порошок, распахнула дверь морозилки, вошла туда и принялась мыть пол.
Я стояла и смотрела, как она это делает. Спать? Сна не было ни в одном глазу. Перед глазами стояла картинка из недавнего прошлого: завернутый в красный клетчатый плед садовник, похороненный вместе с бутылкой виски на дне котлована. Такое разве забудешь?!
– Я помогу тебе, – вдруг сказала, не прерывая своего занятия, Соня.
– В смысле?
– С документами. Ведь это же я втянула тебя в эту историю. Да и приехала ты тоже из-за меня. Думаю, тебе уже пора успокоиться и почувствовать себя нормальным человеком.
– Не понимаю…
– Ты живешь в этой стране нелегально: постоянно дергаешься, когда встречаешь полицейских. Так ведь?