Ната, прошу тебя, ради нашей дружбы! Приезжай! Я тебя жду.
Целую
Твоя Соня»
Хорошее письмо. Обнадеживающее. Особенно, когда ты увязла по горло в нищете, когда стоит глубокая осень, за окном идет дождь, а самое близкое существо на сегодняшний день, преданное тебе, – это Тайсон. Любимая собака. Когда ты, русская девушка, похоронила себя в крохотном болгарском (вернее, турецком) селе старинного, исторически сложившегося района Делиорман, проживание в котором ставит на тебе особую печать. Сто левов в месяц, тяжелый физический труд, болезни и кромешное одиночество… А тут вдруг распахиваются солнечные ворота, предлагающие тебе войти в другую жизнь, где тебя ждут и любят.
Да, все так и могло бы случиться, если бы не одно обстоятельство – в моей жизни никогда не было подруги по имени Соня. И ни с кем я не танцевала в старых маминых платьях на веранде. У меня в юности были совершенно другие пристрастия: книги, мотоцикл, путешествия. Я любила путешествовать одна, срывалась и с завидной легкостью (как любила повторять мама) уносилась куда-нибудь в Карелию или в Крым. Это было моей страстью, моим образом жизни. И все бы так и продолжалось, если бы не Тони. Тони – это колдовство, наваждение, это своеобразная болезнь, возможно даже – настоящая любовь, такая, какой больше не случится в моей жизни, поскольку Тони… Тони… Его больше нет…
Я пустила сигнал, не задумываясь. Ведь стоит этот богатой дамочке из Мюнхена получить от меня сигнал, как она сразу же вышлет деньги. А уж как я с ними поступлю – мое дело. И не моя вина, если она что-то перепутала и что на свете существует не одна Вьюгина Наташа.
Я не хотела зацикливаться на этом письме, как и всерьез задумываться над тем, что я собираюсь попросту украсть обещанные (предложенные?) мне деньги. Заберу деньги и исчезну из Страхилицы. Хотя и куда же это я исчезну? Вернусь в Москву? К родителям? Я не уверена, что они меня ждут. Они оскорблены до глубины души моим поведением в Варне, моим отношением к ним. Как же, ведь я не оценила их порыв!
Да, предположим, это я вызвала их в Варну. Но их приезд я не так себе представляла. И уж меньше всего я ожидала увидеть в их компании официальное лицо – помощника консула. Они приехали за мной. Собственно говоря, я этого и хотела. Тем более что в Болгарии меня уже ничто не держало. Вернее, никто не держал.
Так не хотелось вспоминать события тех дней. Но получалось, что мне не хотелось думать ни письме, ни о том, что я собираюсь присвоить себе чужие, попавшие ко мне по ошибке деньги, ни о том, что вообще произошло со мною за последние три года. Но разве можно приказать собственным мыслям свернуться клубочком где-нибудь у меня под боком и уснуть вместе со мной, укрывшись покоем и чувством уверенности в завтрашнем дне? Иногда они существуют словно бы отдельно от меня и не поддаются ни на какие мои уговоры – оставить меня в покое, они бередят мне душу, густо посыпают солью начавшие уже рубцеваться раны. Сколько уже раз я прокручивала в мыслях все то, что было связано с Тони! И до сих пор, когда я произношу это имя вслух, моя реакция скорее даже физическая: кровь бросается мне в лицо, сердце начинает колотиться так, что отдает в горле, а глаза наполняются слезами. Вот так.
Роман по Интернету. Конечно, что может быть банальнее и пошлее? Но у меня все было красиво. И Тони, выудивший меня, как рыбку, в Сети, не отпускал меня ни на минуту. Он говорил о любви – он умел очень красиво говорить о любви. И все потому, что любил меня по-настоящему. Миллионы слов, обращенных к девушке, которую ты любишь. Они наполнили мою, в общем-то, одинокую, переполненную никому не нужной свободой жизнь радостью, надеждами, счастьем ожидания встречи с тем, кого любишь.
Тони был красив, молод, он постоянно говорил о любви и о предстоящей свадьбе. А потом – приехал, и мы кружили с ним по Москве, просто не отрывались друг от друга. Мотоцикл был нашим единственным свидетелем, видевшим и слышавшим все, что касалось нашей любви. Как верный конь, он поджидал нас где-нибудь в лесу, неподалеку от того места, где мы обнимались… Тони, в отличие от фотографий, которых у меня в папке «Тони» набралось около пятидесяти штук, в жизни был ярче, красивее, трогательнее. Смуглая нежная кожа, волнистые темные волосы, чудесная белозубая улыбка, исполненный любви взгляд. Все мои прежние, прямо скажем, идеалистические представления о любви подтвердились историей с Тони. Он был романтичным героем с приятным иностранным акцентом, ласковым, щедрым. Он покупал мне цветы, называл меня, в общем-то некрасивую девчонку, самой красивой женщиной на свете, носил меня на руках, а в аэропорту, перед тем, как расстаться, подарил обручальное золотое кольцо с бриллиантом. Когда он перешагнул через белую полосу, отделявшую пассажиров от провожающих, я разрыдалась. У меня была истерика. Я почему-то подумала, что никогда больше его не увижу. Такой душевной боли до этого я никогда не испытывала.
Долго я стояла, глядя в никуда, не в силах пошевелиться, пока не поняла, что Тони в Москве больше нет, и в России – тоже. Что прошло уже три часа, и самолет его приземлился, вероятно, в Варне, а я, оглушенная биением своего сердца, продолжаю, как ненормальная, смотреть ему вслед. Успел ли он соскучиться по мне за эти три часа? Я верила, что он испытывает ко мне примерно такие же сильные чувства, что и я к нему. Однако телефон мой молчал… То есть, рассуждала я, он вернулся домой, но мне не позвонил, не сообщил, что долетел благополучно.
Дома, вернувшись из аэропорта, я сразу же включила компьютер, вошла в Интернет. И как завороженная следила за экраном в ожидании маленького желтого конвертика – уведомления о почте. Следила я и за информационными телевизионными выпусками – вдруг его самолет не долетел! Это было бы единственным оправданием его молчания. Но никаких сообщений о разбившихся самолетах, летевших в Болгарию, к счастью, не было. Значит, Тони жив. А это – главное.
Мама, заглядывая ко мне в комнату, несколько раз пыталась заговорить со мной, понять, что произошло. Из моих скудных объяснений, связанных с приездом в Москву Тони, она знала только, что он прилетел и что он любит меня.
– Ма, ну что ты так на меня смотришь? Он не бросил меня, мы решили пожениться. У нас все нормально. Просто у него проблемы с телефоном.
– Ну да… – кивала головой мама, глядя на меня испуганными глазами. – Ты, главное, так уж не переживай. Мужчины, они знаешь, какие?
– Нет, не знаю… – мы обе понимали, что я говорю правду.
До Тони у меня не было мужчин, хотя со стороны я могла бы показаться вполне современной, не обремененной девственностью московской девушкой-студенткой. Студенткой… Экзамены в университет на филфак я благополучно провалила, а поступать еще куда-то у меня не было сил. По сути, в этом году я доставила своим родителям одни хлопоты и разочарования. Кому же будет приятно, если их единственное чадо все никак не определится со своим будущим? Да и вообще, что это за дочь такая, которая целыми днями гоняет на мотоцикле, а вечером проваливается по уши в Интернет, общаясь с каким-то проходимцем? А теперь вот еще и жених у нее объявился! И все бы ничего, да только не пожелал он почему-то познакомиться с ее родителями.