Александр Пантыкин

В звёздные годы свердловского рока Александр Пантыкин играл в негромкой группе «Кабинет» – скорее студийной, чем концертной. Здесь Пантыкин снова встретился с Игорем Скрипкарём, и в итоге опять всё закончилось непримиримыми разногласиями. «Кабинет» открылся в 1986 году, а закрылся в 1990-м.

При всём огромном общественном интересе к свердловскому року и при всей известности Пантыкина пресловутых пятнадцати минут славы ему почему-то не досталось. Возможно, причина этого – первое образование. Пантыкин и в музыке был инженером: монтировал звуковые композиции как технические конструкции, понимал законы гармонии как правила сопромата. Он сооружал произведения по жёстким технологиям: художественные решения были оптимальны и эргономичны, рационализм не позволял рисковать в неуравновешенности и всегда требовал надёжных точек опоры в классических форматах рок-н-ролла. Инженер Пантыкин вычислил параметры реверберации небесных сфер, и у него ничего не гремело.

С этой точки зрения всё, что называлось свердловским роком, рок-музыкой не являлось. Пантыкин потом скажет, что табличка «русский рок» приколочена к некоему социальному феномену, который берёт начало в бардовском движении, а не в рок-культуре Европы и США. «Русские рокеры не играли рок, они играли в рок», – добавит горечи Пантыкин. Что ж, «дедушка свердловского рока» имеет право на такие выводы и по судьбе, и по компетенции: в 1994 году Александр Пантыкин окончит консерваторию и станет профессиональным композитором.

В 1994 году Пантыкин учредит студию звукозаписи TUTTI Records. При ней Пантыкин будет собирать и распускать свои рок-группы – не столько концертные, сколько необходимые для работы студии. Деятельный и вездесущий Пантыкин займётся музыкальным обеспечением текущей культуры. Студия начнёт выдавать саунд, словно дизайн медийных проектов: телепрограмм, кинофильмов, спектаклей театра Музкомедии, сериалов. Пантыкин будет браться за всё: за высоколобые фильмы вроде «Макарова» или «Овсянок», за народную развлекуху вроде «Дальнобойщиков» или «Участка», за корпоративные гимны. Когда у Александра Пантыкина подрастут сыновья, он деловито пристроит их к инструментам в TUTTI Records – пусть тоже мастерят треки «отвёрточной сборки».

Черчилль говорил: «Кто в молодости не был революционером, тот лишён сердца, кто в зрелости не стал консерватором, тот лишён ума». Пантыкин ничего не лишён. Прогремевшая рок-революция дала ему место под солнцем, и потом он спокойно вкалывал, как ему и хотелось. Если надо поддержать власть, которая всегда злобная и антинародная, – он теперь поддержит. Революцией пусть гремят молодые. А его именем названа школа искусств в городе Верхняя Тура – о!

Пантыкин по-прежнему в кругу рок-музыкантов – весёлых и заматеревших героев ушедшей великой эпохи. Кто-то из них уже лысый, кто-то седой, но все они такие классные, такие настоящие – крутые мужики с гитарами, которые из своей молодости в городе Свердловске решительно выковали национальную историю.

«Эта музыка будет вечной»

Вячеслав Бутусов и «Наутилус»

В 1978 году в Свердловском архитектурном институте два первокурсника организовали рок-группу «Али-Баба и сорок разбойников». Аппаратура у группы была самодельная, как тогда говорили – годная только на то, чтобы остановки в трамвае объявлять. Но студенты бодро бренчали электрогитарами на дискачах нечто под Led Zeppelin. Репетировали они в зальчике «промобщаги» – то ли в столовке, то ли в читалке. Первые и не очень-то ловкие хард-роковые композиции составили альбом «Переезд». Единственный концерт «Али-Бабы» с «Переездом» прогромыхал на сцене ДК «Автомобилист». Публика, увы, прокисла и плевалась.

«Али-Бабой» и «разбойниками» были Дмитрий Умецкий и Вячеслав Бутусов. Группу задумал Умецкий, позёр и неформал. Он окончил английскую спецшколу в Свердловске. Бабушка его жила в ФРГ, и Умецкий обладал страшным дефицитом: пластинками с рок-музыкой. А Бутусов просто оказался готов к подвигу.

В 1983 году рокеры получили дипломы САИ и разошлись по местам работы. Умецкий трудился в институте «Уралтеплоэнергопроект» и умирал от казёнщины и скуки. Бутусов трудился в институте «Уралгипротранс» и проектировал интерьеры метро. Название станции «Уралмаш» вычертит рука будущей рок-звезды.

Но в 22 года одиночество у кульмана только тяготило. Недавние выпускники решили продолжать рок-н-ролл. Угловатого неудачника «Али-Бабу» перелицевали в стильного симпатягу и дали ему загадочное имя Nautilus Pompilius. Быстро нашлись помощники, то ли энтузиасты, то ли мелкие мошенники: они подогнали аппаратуру – ритм-бокс, усилок и синтезатор Yamaha PS-55, по сути, детскую музыкальную игрушку. И Бутусов с Умецким отрепетировали альбом «Невидимка».

«Нау» пособил другой рокер, Владимир Шахрин, тогда – депутат райсовета и активист МЖК. 26 октября 1985 года на сцене ДК МЖК «Нау» полуподпольно отыграл свой первый концерт. Кто-то потом пожимал плечами: «Это всё ерунда!» Кто-то восклицал: «Зашибись!» Но концерт состоялся, и группа тоже состоялась.

Текст для одной из песен альбома «Невидимка» написал друг «Нау» молодой поэт Илья Кормильцев. Он показал Бутусову и Умецкому свои стихи. Когда Бутусов на дружеской попойке впервые исполнил под гитару «Взгляд с экрана», компания офигела, а Кормильцев обомлел. Стало понятно, что «Нау» с Кормильцевым – это супербомба; её часовой механизм вот только что завели, и он уже тикает.

Летом 1986 года в состав «Нау» вошёл профессиональный музыкант Алексей Могилевский. Его рвущий душу саксофон определил звучание группы. Тем же летом в подвале клуба САИ «Наутилус» записал новый альбом. (Клуб находился в старинном ропетовском теремке по прозвищу «Пряник», и про знаменитую самопальную студию звукозаписи рокеры тогда говорили: «Писали в “Прянике”, где же ещё?») Название «Разлука» альбом получил по тоскливой народной песне, которую любил напевать друг «Наутилуса», молодой режиссёр Алексей Балабанов. Этот альбом сломает эпоху об колено.

Вячеслав Бутусов: 1990 год

Бомба рванула на концерте свердловского рок-клуба 5 сентября 1986 года. На сцене встал новый «Наутилус». Они были неподвижны, как на расстреле, и все с накрашенными глазами. Бутусов и Умецкий широко расставили ноги в блестящих сапогах и держали гитары как автоматы. Умецкий – с длинной косой чёлкой, будто махновец, а Бутусов – в галифе и в каком-то френче. Прожектора били в зал. Аскетизм поведения музыкантов освободил энергию музыки, и публику снесло.

И дальше уже покатилась цепная реакция – для группы и для страны. «Нау» вздымал стадионы, оглушал города, взламывал все иерархии и лидировал в хит-парадах. Он добрался до всех: до людей немолодых, не знающих ничего, кроме советской эстрады; до снобов и мажоров; до плебса, у которого музыка означала дискотеку; до агрессивных нефоров, которые слушали только Black Sabbath и Sex Pistols; до глупеньких девочек, что простодушно влюблялись в Бутусова.