Беглый босс попытался урезонить мятежного капитана через полковника Руденко, но упрямый Альтшуль не согласился отдать Лобву. Завод был ободран, как липка, рабочие давным-давно сидели без зарплат; Альтшуль дал лобвинским мужикам слово офицера, что разберётся с делами, выплатит деньги и не допустит банкротства, этой финальной выгоды рейдера. Альтшуль баллотировался в областное Заксобрание и в прямом эфире разорвал портрет Федулёва. А Федулёв в январе 1999 попался и загремел в СИЗО. Однако тюрьма – лучшее алиби.

Альтшуль жил в высотке на Ботанике и выезжал на улицу через двор школы № 180. Выруливать приходилось медленно – дети же. 30 марта 1999 года белый BMW Альтшуля осторожно катился обычным маршрутом, и вдруг выскочили два киллера. Автоматы у них в руках были завёрнуты в мешки из-под картошки, но капитан сразу узнал оружие. «Гони!» – крикнул он водителю. Водитель ударил по газам. Киллеры открыли огонь сквозь мешки. Один полоснул по лобовухе и скосил водителя с охранником. Другой через окно всадил очередь в Альтшуля. Изрешечённый «бумер» врезался в столб. Киллер подбежал, распахнул дверь и добил капитана контрольным выстрелом в голову.

Федулёв выйдет на волю в январе 2000 года – по распоряжению заместителя генпрокурора РФ. Губернатор Россель опрометчиво назовёт рейдера «лучшим предпринимателем Урала». Полковник Руденко уедет в столицу на повышение как борец с ОПГ «Уралмаш». Убийц Альтшуля схватят быстро и осудят уже в 2001 году. Киллеры скажут, что заказ им поручили исполнить как-то страшно и напоказ – ну, «по-уралмашевски». Заказчиками признают мелких помощников Альтшуля, которые якобы хотели сами управлять спиртзаводом в Лобве. Общество останется в убеждении, что капитана грохнул «Уралмаш». Приговор никого не удовлетворит.

А мораль этой огнестрельной истории такова: волкодава без хозяина не бывает. Когда нет хозяина, есть только овцы и волки.

Глава девятая
Губернский центр

Идущие на грозу

Иннокентий Шеремет и ТАУ

«Имя нам – регион!» – убойно пошутил журналист Влад Некрасов, принимая ТЭФИ, главную телевизионную награду страны. Дело было 27 мая 1999 года в ГЦКЗ «Россия» в Москве. Вообще-то статуэтку Орфея провинциалам присуждают один раз на пятьдесят. Некрасов показал фильм «Экстремальная башня» – про то, как экстремалы Ёбурга осваивают заброшенную телебашню. Съёмки проходили с явным риском для жизни снимающих, потому что страховка дело дорогое, а бюджет данного блокбастера – всего четыре тыщи баксов. Фильм был произведён компанией ТАУ журналиста Иннокентия Шеремета. И московских «академиков» пробрало. Жюри ТЭФИ не смогло не оценить дерзость и профессионализм ТАУ.

Иннокентий Шеремет

После журфака УрГУ Шеремет сразу проломил потолок профессии и оказался хедлайнером новой генерации журналистов. С 1992 года на Четвёртом канале он начал делать новостную программу «Тик-так». Ныне сложно представить, что в те годы новостями были запуск спутника, теракт на Ближнем Востоке или визит какого-нибудь президента, а то, что реально случается с каждым горожанином, на ТВ отсутствовало напрочь. Россиянин, ещё советский человек, не мог вообразить, что новостью бывает ДТП на соседнем перекрёстке или арест жулика в соседнем подъезде.

А новости «Тик-так» и были вот такими сюжетами повседневности.

Зритель, оказывается, жаждал близкой и осязаемой реальности. Шеремет предъявил новый формат, и его программа обрела суперпопулярность. Но, как обычно, у руководства накопился критический объём ревности, и летом 1994 года, закрыв «Тик-так», Шеремет ушёл с канала. Он зарегистрировал своё ЧП, отыскал спонсоров, закупил оборудование и создал ТАУ – Телевизионное агентство Урала. Аналогов ТАУ в России не существовало. А Шеремету тогда было 28 лет.

В середине 1990-х информагентства ещё не окрепли, тем более региональные, и ТАУ находило события с помощью тех, кто симпатизировал Шеремету. В ТАУ работали бесстрашные репортёры: взвалив на плечи камеры, они шагали в самые горячие места – к ментам и бандитам, на разборки и пожары. Шеремета знали все, ему помогали политики и братки, врачи и художники. ТАУ поспевало раньше оперов: когда приезжал наряд, в дыму прогремевшей катастрофы журналисты уже деловито расставляли штативы. Шеремет не смаковал ужасы, но в 1990-е они были обыденностью: сожжённые автомобили и залитые кровью подъезды; наркоманы, заживо разлагающиеся в притонах; матерный рёв омоновцев на спецоперациях и трупы; ярость бандитов, на которых надели наручники, и истерики в зале суда.

Свою программу Иннокентий Шеремет определил как «шоу новостей»: это не хипстерский инфотейнмент, не припадочно-сенсационный желтяк, а жизнь города как социальное шоу, в котором журналисты – аранжировщики, а не шоумены. Для чистоты жанра репортёры Шеремета даже не пишут стендапов. ТАУ говорит о себе: уток не запускаем, слона замечаем всегда. ТАУ освещает только местные темы, и достоверность историй – условие выживания частной компании.

Рождённая в нигилизме, компания Шеремета непоколебима в ценностях. Поскольку пафос давно не убедителен, программы таулян до зубов вооружены иронией. Многих и многих уже 20 лет раздражает стилистика ТАУ: над осуждаемым – поржать. Это дерзко. По-пацански брутально. Это слишком сильно для угодливо-деликатного ТВ. И режет слух реальная уральская речь: «Сегодня на пересечении улиц Куйбышева и Луначарского бухой пилот «девятки» не сладил с вестибулярным аппаратом и намотал своё средство передвижения на столб».

Вторая половина 1990-х в Ёбурге была временем расцвета тележурналистики. Губернатор Россель обеспечил свободу слова, а различные кандидаты на бурных и многочисленных выборах подкармливали свои телебригады для истребления конкурентов. За внимание зрителя боролись 10–12 новостийных команд, но ТАУ всё равно лидировало. Программа Шеремета меняла каналы, однако каждый будний день в прайм-тайм на экране появлялся жёсткий и язвительный Шеремет и рассказывал о городе хлёсткую правду. Другие блоки новостей еле вытягивали 15–20 минут эфира, а Шеремету порой не хватало и часа, и экономисты телеканалов подсчитали: Шеремет приносит им 50 % рекламных бюджетов.

Шеремета знали все, Шеремету верили. В 1996 году он стал депутатом областного заксобрания и городской думы, но через два года снял себя с новых выборов в Заксобрание – слишком подлой оказалась избирательная кампания.

Иннокентий Шеремет всегда был активным участником политической жизни Ёбурга, имел свою позицию и свои приоритеты. ТАУ поддерживало Росселя, хотя у агентства случались и конфликты с губернатором. Но и Россель, и его противники ясно понимали, что ТАУ – это аудитория, это электоральный капитал. Поэтому 29 октября 1998 года некие злоумышленники отключили пожарную сигнализацию в офисе ТАУ, рыбацким коловоротом вырезали дыру в стеклопакете и забросили в помещение что-то зажигательное. Офис сгорел. Так Шеремета предупреждали: не помогай Росселю! Но Шеремет был единокровен Ёбургу и ни фига не боялся.

ТАУ и потом будут вразумлять акциями устрашения. В декабре 2001 года под окнами агентства кто-то взорвёт гранату, в 2003 году рейдер Федулёв захватит здание с офисом и отключит вещание. Во Влада Некрасова, главного журналиста ТАУ, выстрелят из пистолета, репортёра Александра Стецуна подколют шилом. Нормальная такая судьба свободных людей в свободном городе.