— Верно говоришь, дочка. И даже ту самую березку, которую мы с тобой посадили у могилы уголовника, на мою перенесли. А ты говоришь, чудес не бывает. Очень даже бывают.
— Хорошо, а где тогда уголовник?
— Не знаю.
Дед тяжело вздохнул, почесал затылок и посмотрел на меня как-то странно.
— Аня, а может того?
— Чего «того»?
— Может, уголовнику моя могилка больше понравилась и он решил переместиться?
— Ты что несешь? Уже набрался?
— А куда он, по-твоему, делся? Я тебе говорю, что он, зараза, на мою могилку глаз положил. Она и глубже, и вместительнее. Вот он туда и переместился.
— Еще скажи, что он сам себя раскопал и сам себя закопал.
— Получается так.
— Только у него лопаты не было. По-твоему, он это делал руками?
— Выходит, руками, — стоял на своем дед.
— Тебе спьяну все это померещилось.
— Ты хочешь сказать, что у меня белая горячка началась?
— Ну да. Оно и понятно, столько выпить.
— Да я сколько ни пью, а всегда соображаю. Да вот те крест, все так и было.
— Тогда с чего ты взял, что уголовник в твою могилу забрался? Может, его там и нет вовсе.
— А куда ж он, по-твоему, делся?! Чует мое сердце, он там лежит. Чует! Он жадный, наглый и от чужого никогда не откажется. Это и дураку понятно.
— Так мы ж его убили! — взорвалась я. — Он, по-твоему, что, бессмертный?
— Ой, не знаю, Анечка, ничего не знаю. А еще вчера вечером сюда двое мужиков пожаловали.
— Да ты что? — Я уставилась на деда Герасима, словно на привидение, и даже открыла рот.
— Да я их в первый раз видел, ей-богу. Двое молодцов удальцов в нашу забытую богом деревню приехали и всех местных бабок и их дома обсмотрели. А на нас много времени не надо, всех можно по пальцам пересчитать и пальцы еще останутся.
— А что они хотели-то?
— Спрашивали, не сдает ли кто дачу на лето?
— Какую дачу-то? Здесь вообще приличных домов нет. Несколько жалких избушек.
— Вот они и спрашивали, не сдает ли кто свою избу? Я и спрашиваю, зачем, мол, вам изба-то, а они говорят, что охотники. Мол, тут охотиться хорошо, да и рыбку ловить тоже. Только, знаешь, рожи у них совсем не охотничьи, уголовные рожи, как у братков.
— А нынче братки — самые главные охотники. Их хлебом не корми, дай поохотиться. Ну, ты объяснил, что здесь никаких свободных дач нет?
— Сказал. А они стали расспрашивать, какая изба кому принадлежит, можно ли тут дом построить.
— Они что, тут строиться собрались?
— Просто спрашивали.
— Я надеюсь, ты сказал им, что это невозможно?
— Сказал. У нас тут вроде земля брошенная, строй не хочу. Только ведь она государственная. Это кажется, что земля ничейная, а начнешь строить, сразу из района участковый приедет и признает стройку незаконной. Хлопот и штрафов не оберешься.
— На какой машине они приезжали?
— Японская какая-то. Я в машинах не разбираюсь. Я в молодости только на мотоцикле ездил. — Дед вновь почесал затылок.
— А откуда ты тогда знаешь, что машина японская?
— Я у них сам спросил, что это за машина? Сказали, что, мол, японский автомобиль. Только я марку запамятовал.
— Ну, а номера-то хоть запомнил? — Разговор этот все больше меня раздражал, и я смотрела на деда подозрительно, словно и в самом деле решила, будто у него началась белая горячка.
— Не записал. А зачем?
— Да так, на всякий случай.
Дед вновь потянулся к рюмке и забормотал себе под нос:
— Зачем мне номера записывать, если их машина вон, в огороде стоит. Они у Матрены поселились. Варвара их не захотела пускать, а Матрена пустила. Они ей денег дали. Вот она сегодня в город-то за продуктами и поехала. Я у них сам ружья охотничьи видел. И удочки. Обмундирование имеется.
Не выдержав, я встала и нервно заходила по избе, подошла к окну, посмотрела на Матренин дом и задумчиво спросила:
— А как ты думаешь, зачем они сюда приехали?
— Да если б я знал…
— Ты считаешь, они в самом деле охотники?
— Не думаю. У нас тут охотиться особо не на кого. Настоящий-то охотник завсегда места знает. Что ж это за охотники, которые едут неизвестно куда и неизвестно зачем. Они меня спрашивали на кого у нас поохотиться можно, а я им и говорю, что у нас зверья почти нет, одни зайцы. Да и рожи у них, словно они не на зверей охотятся, а на людей.
— А на рыбаков мужики непохожи?
— А черт их знает, может и похожи… Только на тех, которые рыбу динамитом глушат…
— А сейчас они где?
— Недавно удочки взяли и на реку пошли.
— Очень хорошо. Замечательно.
— Что ж хорошего-то?
— А то, что мы с тобой на кладбище сходим.
— Зачем?
— Затем, что ты мне все покажешь. Я своими глазами твои чудеса увидеть хочу.
— Тогда, может, лопату возьмем?
— Лопату-то зачем? — Я опять начала терять терпение.
— Посмотрим, перебрался покойник в мою могилу или нет.
— Ты среди бела дня копать собрался?
— А что тут такого?
— Хорошо, возьми лопату на всякий случай. Мне и самой интересно. Взглянув на часы, я поняла, что у меня не так много времени, и решила действовать быстрее.
На месте мы оказались довольно быстро. Остановив машину у входа на кладбище, я громко хлопнула дверцей и посмотрела по сторонам. Дед Герасим достал лопату и деловито направился к захоронению уголовника.
— Ну что ты сразу лопату-то взял? — раздраженно спросила я и злобно посмотрела на деда. — Что тебе приспичило?
— Ты же сама сказала, мол, возьми на всякий случай.
— Я имела в виду, чтобы она на всякий случай лежала в багажнике.
— Да какая разница, лежит она в багажнике или я ее в руках понесу, — никак не хотел сдаваться дед.
— Большая. Твоя лопата наводит меня на невеселые мысли. В конце концов, сейчас день. Мало ли кто тут может появиться.
— Да тут отродясь никто не хаживал.
— Ты всегда так говоришь. Только непонятно, откуда здесь тогда уголовник взялся и эти два «охотника».
Видимо, мои слова произвели на деда Герасима должное впечатление. Он остановился и как-то странно посмотрел на меня.
— Анюта, а ведь у нас раньше и в самом деле тихо было. Но как только ты приехала…