Корпусной комиссар Я.К. Берзин" Сталин негромко хмыкнул и написал на полях: "Тов. Слуцкому на особый контроль.
Докладывать лично".
28 сентября 1936 года, утро. Окрестности шоссе Толедо-Мадрид.
– Товарищ маршал, – к наблюдающему в бинокль Тухачевскому подошел командир разведвзвода полка и бывший кавалерист Дмитрий Лавриненко, только что приехавший на мотоцикле, – колонна может продолжать движение. Секреты мы поставили тут и тут, – указал он на своей карте, ловко извлеченной из планшетки.
– Вот тут встало отделение прикрытия.
– Фланговое охранение?
– Петров и Ильясов идут по левому флангу. Папашвили и Сидоренко – по правому флангу. Продвигаются, пользуясь рокадными грунтовыми дорогами. – Михаил Николаевич чуть заметно улыбнулся, смотря на то, как Дмитрий вел доклад. "Интересно, в этом варианте истории он тоже погибнет в танке?" – Крутилось у него в голове.
– Хорошо. – Тухачевский повернулся к начальнику штаба полка, также слушавшему доклад, и кивнул ему, мол, действуй.
Тут же зазвучали приказы, и уже через несколько минут вся колонна пришла в движение, пробуждаясь от пятнадцатиминутного отдыха. Дисциплина в полку все еще была далека от желаемой, но маршал не зря сделал ставку на мужчин в возрасте, да еще с опытом армейской службы. Они очень быстро втягивались в ритм правильной армии, все больше и больше начиная напоминать настоящих солдат. Что радовало и глаз, и душу Михаила Николаевича.
Продвижение колонны шло очень осторожно, при тщательной и непрерывной разведке.
На отдельный разведывательный взвод Лавриненко в эти последние два дня упала просто фантастическая нагрузка. Их мотоциклы носились по шоссе как угорелые, а, частенько, и не по шоссе вовсе, удаляясь по боковым дорогам и грунтовым рокадам иногда на десять, а то и пятнадцать километров.
Прошло два дня пути. На шоссе встречались только гражданские, причем в незначительном количестве, идущие или едущие в сторону Мадрида. Беженцы или сочувствующие. Ни одного отряда фашистов. Но Тухачевский не переживал, так как считал, что в этом нелегком деле "лучше перебдеть, чем недобдеть". Попадать в засаду или случайно нарваться на колонну противника очень не хотелось. И этот подход дал свой результат – после обеда ближе к завершению очередного привала, вернулся дальний разъезд, обрадовав тем, что наблюдал контрольно-пропускной пункт фашистов. От него до Толедо оставалось около пяти километров.
– Вы уверены? – Переспросил маршал.
– Вы уверены? – Переспросил маршал.
– Да. На въезде населенный пункт стоят: шлагбаум, два оборудованных пулеметных гнезда и постоянно дежурит до взвода солдат. На некотором отдалении просматривается еще какое-то количество солдат противника, преимущественно отдыхающими. Мы смогли насчитать семь десятков.
– Вас заметили?
– Нет. Никакой явной обеспокоенности на посту не было. Непосредственно за противником мы наблюдали с левой обочины, прикрываясь деревьями и кустарником.
Мотоциклы с охранением оставили метрах в двухстах позади, за ближайшим поворотом дороги.
– Значит так, – произнес Тухачевский, рассматривая карту. – Поставишь постоянный секрет для наблюдения за этим КПП. Задачу понял?
– Понял.
– Хорошо. Остальным бойцам разведвзвода заняться близлежащими грунтовыми дорогами. Я хочу получить четкое представление о том, чем они являются не на карте, а в реальности. Особое внимание уделить хорошим грунтовкам, идущим к различным мостам. Задание ясно?
– Ясно, – козырнул Лавриненко.
– Приступайте. Товарищ Бирюзов, – обратился Михаил Николаевич к начальнику своего штаба полка, – полку нужно занять оборонительную позицию вдоль шоссе. Даю вам час на рекогносцировку…
Несмотря на отведенное время, начальник штаба, да и весь штаб провозились с выбором оборонительных позиций свыше трех часов. Прежде всего, из-за Тухачевского. То ему то не нравилось, то это. То пулемет сюда нельзя ставить из-за неудобства смены позиции, то сектор обстрела неудачный из-за какого-то там небольшого холмика. Но пока "штабные крысы" чесали в затылках и черкали карандашами карты, остальные тоже не просто грели пузо на солнце. Полковая колонна рассредоточилась, передовое охранение выдвинулось на предполагаемое место дислокации и стало готовить временные позиции, а личный состав остальных рот начал споро разгружать машины и оборудовать склады боеприпасов, место для которых было выбрано в самом начале. Долго ли, коротко ли, но через почти четыре часа такого "привала", штабные, наконец то составили диспозицию, удовлетворившую придирчивого команданте, и началась настоящая работа.
Оборону Михаил Николаевич решил строить примерно в десяти километрах от обнаруженного форпоста противника. По-хорошему, его бы нужно было атаковать и уничтожить, но задач таких он не получал и рисковать, подставляя жиденький полк, едва тянущий на батальон, под вероятную контратаку противника не решился. По крайней мере, до тех пор, пока не сможет нормально занять оборону, дабы встретить гостей по всем правилам гостеприимства.
Эти самые "правила" предполагалось развернуть с обеих сторон вдоль шоссе в виде пулеметных гнезд, наблюдательных пунктов, пехотных траншей полного профиля, капониров и так далее. Прихваченная из Мадрида маскировочная сеть в этих планах учитывалась и должна была сильно помочь из-за того, что местность имела много природного кустарника и низкорослых деревьев.
Хоть на весь полк было чуть больше восьмисот человек личного состава, но покопать пришлось изрядно, благо, что Михаил Николаевич благоразумно выбил для своих подчиненных нормальный шанцевый инструмент в достатке. Кроме того, несмотря на весьма активное неудовольствие подчиненных маршал настоял на создании укрытий, в том числе и для автомобилей. Всех. А это полсотни больших окопов с въездами да маскировкой. Свыше трех суток ударной работы завершились ожидаемо – рано утром 2 октября пришел посыльный головного секрета, сообщивший о том, что у переезда остановилась колонна противника, включая несколько танков.
Веселье начиналось…
Удачно эшелонированная и замаскированная оборона позволила свободно пропустить авангард противника, не вызвав подозрения, и ударить практически одновременно перекрестным пулеметным огнем, когда колонна втянулась в подготовленную для нее ловушку, растянувшуюся на пять километров. Реально было, конечно, меньше, но авангардные и арьергардные посты оказались вынесены на километр в каждую сторону от основных сил. Не бой, а бойня… расстрел мишеней в тире. Ситуация усугубилась тем, что большая часть солдат противника после начала обстрела либо пыталась укрыться за скатом дорожной насыпи, которая полностью простреливалась, либо вообще стремилась убежать назад, вырываясь из этого огненного мешка. Но оба решения оказались неудачными. Полсотни пулеметов сделали свое дело, получив кровавую жатву. Аккомпанемент им составили два десятка орудий, подкидывающие 45-мм осколочные и 76-мм шрапнельные снаряды паникующим фашистам. Только крупнокалиберные ДК молчали из-за малого количества боеприпасов, да и особенного смысла вводить их в бой пока не было. И так справлялись.