Троянский чуть ли не на цыпочках выходил из кухни, прижал палец к губам:
– Тс-с! Они очень пугливые.
Артём хмыкнул.
Троянский сунул ему в руки листок – всё тот же, с именами свинок, – чтоб Артём, наверное, всё-таки выучил за ночь все имена наизусть или как минимум повторил.
– Рыжий, Чиганошка, Чернявый, Желтица, Дочка и Мамашка, я помню, – сказал Артём.
– Нет, я там описал вкратце их приметы, вы ж не знаете, чем они отличаются, – сказал Осип. – А мы пробуем их называть исключительно по именам.
– А они вас? – спросил Артём.
Троянский не ответил – посчитал, наверное, что плоская шутка.
В проём дверей Артём увидел, что свинки лежат на большом подоконнике, видимо, принимали солнечные ванны.
– Вы с ними побольше разговаривайте, – предложил Троянский.
– А как же, – ответил Артём. – Я им стихи читаю, пою колыбельные. Анекдоты рассказываю…
Троянский быстро посмотрел на Артёма.
– Приличные, – добавил Артём.
– Никогда не замечал у вас привычки кривляться.
Артём пожал плечами: ему было всё равно.
“Как бы дал по лбу…” – подумал он почти равнодушно.
“…Ты уже Сорокину дал недавно”, – ответил сам себе.
…Учёные еле-еле ушли, с Артёмом традиционно не прощаясь.
Он подождал ещё минуту: может, кто-то остался? Увлёкся производством мармелада из водорослей.
Нет, тишина.
– А свиньи-то что? – всполошился Артём. – Так и лежат на подоконнике? А как замёрзнут? Обвинят в халатности.
Он поспешил на кухню, с размаху раскрыл дверь, перепуганные свинки, хоть и были на полу, но заполошно бросились друг к другу – напугались.
Им хотелось сбиться в одну кучу-малу, однако верхние совсем не хотели быть наверху и норовили забраться в самый низ, из-за чего у свинок ничего не получалось.
– А-а-а! – заголосил донельзя довольный Артём. – Стра-а-ашно!
Некоторое время любовался на животную кутерьму и суету, потом тихо прикрыл дверь.
Подождал с минуту, пока там всё притихнет, потом заново всё повторил, получая от этого совершенно упоительное мальчишеское удовольствие.
– А чего спи-и-им! – закричал, рванув на себя дверь: зверьё напугалось ещё пуще, куча-мала, как и в прошлый раз, не удавалась, страх был неуёмный, искренний, подвижный.
“Так и срок можно скоротать! – ликовал Артём, хохоча вслух. – Как бы только они не передохли от разрыва сердца все…”
Здесь он сам едва не получил удар, потому что наверху раздался визг и жуткое грохотанье.
– Лося, что ли, они завели и на чердак затащили! – выругался Артём, бросившись на шум.
Выбегая, успел заметить, что свинки в третий уже раз кинулись в одну кучу, всё с тем же, уже теряющим очарование глупым желанием каждой поросятины оказаться ниже всех.
На чердаке было ещё хуже: картина преступления проявилась немедленно.
Крупный рыжий кот сидел в кроличьем вольере и держал в зубах довольно крупного крольчонка.
Тот был явно уже не жилец, едва пузырился тихой кроличьей кровью и предсмертно дрожал.
У кота были совершенно злодейские глаза.
Глаза эти яростно смотрели на Артёма.
В глазах, казалось, осмысленно живут две проникновенные мысли: первая – “А ты ещё кто такой?”, вторая – “Ох, не успею ни съесть, ни спрятать!”
– Да едрит твою мать! – в сердцах выругался Артём: так его дед ругался, московский купец третьей гильдии.
Кот сморгнул, но кролика не выпустил, а перехватил покрепче.
Теперь Артёму показалось, что кот согласен на переговоры, примерно такого толка: “…Давай съедим напополам, раз так, чего орать-то…”
Остальные кролики в кромешном ужасе вжались в разные углы вольера, иные даже зажмурились. Кролики были чёрного и серого окраса.
– Я сейчас убью тебя, – уверенно пообещал Артём коту, озираясь в поиске того, чем это можно сделать.
Обнаружился железный совок, в который сгребали кроличий помёт.
Завидев в руках человека совок, кот вмиг оставил тихую свою добычу – Артём было подумал, что эта хищная тварь бросится прямо на него, и даже успел слегка напугаться… но коту был просто нужен чердачный лаз за спиной Артёма, который остался открытым.
Скрежеща когтями и по-бойцовски взревев, кот рванул мимо Артёма – вслед полетел совок, но разве тут попадёшь.
Артём бросился к бездыханному кролику, схватил его за шиворот и так и побежал за котом.
Торопиться, впрочем, было некуда: кот пропал.
– Куда ж ты делся? – громко спрашивал Артём, весь позеленевший от натуральной злобы. – И откуда ты взялся? Я ж тебя не видел ни разу! Иди, кролика доедай своего, что бросил-то. Иди, гад!
Трижды обошёл весь Йодпром – без результата. Все двери и окна были закрыты, чёрт знает, куда спряталась эта сволочь. Сдвинул диван, заглянул под все столы, тумбы и кресла, ещё раз обеспокоил морских свинок – тишина.
…Бездумно мерил шагами коридор, обращаясь куда-то в потолок на манер героя древнегреческой трагедии:
– И что я теперь буду делать? Как я объясню смерть моего подопечного животного? Ответь!
“Может, в лесу добыть зайца? Силки поставить и поймать? – всерьёз задумался Артём. – Кто у нас охотник? Василий Петрович вроде охотился. Может, он расскажет, как делают силки?.. Да нет, какой он, к чёрту, охотник, он же говорил, что никого убить не смог ни разу…”
“…Или Бурцева попрошу? «Брат Бурцев, забудем прошлое! Поймай мне зайца! Век не забуду!» Должны тут длинноухие водиться ведь! Никто и не отличит. Пусть Осип придумает теорию, как в неволе домашние кролики постепенно превращаются в диких зайцев…”
– Или снять с кролика шкуру – натянуть на кота? – вслух предположил Артём. – Слышишь, гад? Натяну на тебя шкуру, будешь с длинными ушами ходить, подонок…
Вернулся ни с чем на кухню, открыл термос, плеснул себе чайку. Решил, что хоть свинок надо покормить – они были ужасно прожорливы.
Предложил им моркови и капусты – те не отказались.
– Что ж вы столько жрёте, сволочи? – спросил Артём, удивлённый.
Наверху вновь ожил кроличий питомник: уселись на свои велосипеды с квадратными колёсами и поехали туда-сюда то по кругу, то наискосок.
“О, – подумал Артём. – Одного сожрали, они три минуты побоялись и снова давай разыскивать, что тут можно погрызть… Всё как у нас на Соловках, никакой разницы”.
Кота Артём мысленно прозвал “Чекист”. Вылитый ведь.
– Кыс-кыс-кыс! – позвал Артём: может, отзовётся на ласку.