Это одна из причин, по которым среди моих тревог отсутствовала мысль о встреченном мною видении. Другая причина — непосредственно угрожающая нам опасность. Опасность сиюминутная, реальная. Кроме того, уж очень неправдоподобно было пережитое мною. Сознательная реконструкция расплывшегося воспоминания о случившемся причиняла просто физическую боль. Даже более сильную, чем когда я вспоминал о предыдущем случае. И, наконец, не уверен, что мне хотелось думать об этом.
В голове мелькнуло: дважды, когда я умирал, терял сознание, у меня были схожие видения. Может, следует обратиться к психиатру? Нет, это было бы глупо. Увиденное — не более чем идиосинкразическая реакция на травму. Скорее всего подобного рода травм в моей жизни больше не будет.
И я забыл обо всем этом и торопливо спросил:
— Куда теперь? Проклятая тварь может быть где угодно.
— Думаю, она околачивается возле студенческого городка. Там ей достаточно места, где разгуляться, а она не слишком торопится. В путь.
Пивной зал тлел. Джинни принесла метлу, и мы взмыли в небо.
— Итак, — сказал я, — мы ничего не добились, лишь потеряли время.
— Нет, не совсем так. Я немного разобралась в ее психологии.
Под нами проносились крыши. Джинни обернулась ко мне:
— Саламандру породили заклинания, и я не знала точно, что она собой представляет. При создании стихийного Духа можно получить практически что угодно. Но, очевидно, руководитель парада был убежден, что саламандра должна знать английский. У нее есть даже рудиментарный интеллект. Учти при этом изменчивую природу огня. И что мы в результате получаем? Ребенка!
— Ничего себе ребеночек! — проворчал я, поплотнее запахиваясь в пальто.
— Нет, нет, Стив, это важно! Ей присущи характерные черты, отличающие ребенка. Ограничивающие его черты. Непредусмотрительность, беззаботность, бездумность… Умная саламандра не бушевала бы. Она втихомолку и постепенно накапливала бы силы. А эта даже не понимает, что ей не следует сжигать всю планету. Либо просто не задумывается о такого рода вещах. Потому что откуда она возьмет после всего этого кислород?! Вспомни также ее фантастическое тщеславие. Она пришла в неописуемую ярость, когда я сказала, что существуют силы более могущественные и прекрасные, чем она. Причем замечания, касающиеся могущества и красоты, разозлили ее одинаково сильно. У нее нет способности надолго задерживать на чем-либо свое внимание. До того, как начать беспокоиться о причинении нам сравнительно незначительных неприятностей, она могла бы сперва убить тебя, либо Свартальфа, либо меня. И могла бы, когда ты вцепился в нее, стиснуть зубы, немного потерпеть и не слезать с тебя до тех пор, пока ты не погибнешь…
Ее голос дрогнул, и она торопливо продолжила:
— В то же время, пока ее внимание не рассеивалось, пока ничто не отвлекало ее, она концентрировалась только на одном исходе. Она забыла, что она лишь часть большого целого, и исключала все возможные результаты.
Джинни задумчиво кивнула.
— Должен существовать какой-то способ воздействия на ее психику.
Я, между прочим, и сам довольно тщеславен.
— Я не был сравнительно незначительной неприятностью… — проворчал я.
Джинни улыбнулась и, дотянувшись, погладила меня по щеке:
— Все хорошо, Стив, все прекрасно. Я рада, что ты такой же. Я убедилась, что ты будешь хорошим мужем.
Эта фраза здорово ободрила меня, но хотелось бы точно знать, что она хотела этим сказать.
Мы обнаружили саламандру. Там, внизу, она поджигала театр. Но пока я смотрел на нее, она, полыхнув, исчезла и вновь появилась на расстоянии мили, возле медицинского исследовательского центра. Не выдержав жара, кирпич стал покрываться стекловидной пленкой. Мы приблизились, а саламандра тем временем с раздражением ударилась о стенку. Потом она вновь исчезла. Невежественная, импульсивная… ребенок. Адское создание.
Развернувшись над студенческим городком, мы увидели свет в окнах административного корпуса.
— Вероятно, здесь устроили штаб, — сказала Джинни. — Сейчас узнаем новости.
Свартальф приземлился на бульвар перед зданием. Мы, спотыкаясь, побрели вверх по ступеням.
Дверь охраняли вооруженные противопожарным снаряжением легавые.
— Эй, вы! — Один из них преградил нам дорогу. — Куда вы направляетесь?
— На совещание, — Джинни пригладила волосы.
— Вот как? — Полицейский взглянул на меня. — Одет и взаправду для совещания… Все, что творилось этой ночью… — Хохот полицейского переполнил чашу терпения. Я превратился в волка и тряхнул легавого за штаны. Он замахнулся дубинкой, но Джинни превратила его в маленького боа-констриктора. Я снова превратился в человека и предоставил копам самим решать возникшие у них проблемы. Мы прошли в зал.
Зал совещания преподавательского состава был набит битком. Мальзус собрал всех своих профессоров. Мы вошли, и я сразу же услышал его звучный голос:
— Позор! Власти не захотели прислушаться к моему мнению. Джентльмены! Город выступил против университета! Мы обязаны защищать честь…
Мальзус замигал, увидев меня и Джинни со Свартальфом. Его лицо приобрело пурпурный цвет, когда он заметил мои голые колени, торчащие из-под пальто. Да, должно быть, смотрелся я впечатляюще. Пальто с норковым воротником и щетинистый подбородок…
— Мистер Матучек!!!
— Он со мной, — отрывисто бросила Джинни. — Пока вы тут заседаете, мы сражались с саламандрой.
— Возможно, чтобы ее победить, требуется нечто большее, чем мускулы, — улыбнулся доктор наук Алам Аберкромби. — Даже больше, чем мускулы волка. Как я вижу, мистер Матучек остался без штанов в самом прямом смысле этого слова…
Джинни холодно глянула на него:
— Я полагала, что ты руководишь гидрой…
— О, у нас уже достаточно специалистов, чтобы использовать одновременно трех водяных Духов, — сказал Аберкромби. — Рутинная работа. Я понял, что мое место здесь. Скоро мы без труда справимся с пожарами.
— А саламандра тем временем запалит новые, — отрезала Джинни. — И с каждым пожаром она делается все сильнее и сильнее… пока вы здесь сидите и разглагольствуете.
— Ну, моя дорогая, спасибо на добром слове, — он рассмеялся.
Я до боли стиснул зубы. Джинни в ответ на смех улыбнулась. Улыбнулась на самом деле.
— К порядку! К порядку! — гудел президент Мальзус. — Мисс Грейлок, садитесь, пожалуйста. Хотите ли вы что-нибудь добавить к дискуссии?
— Да. Теперь я понимаю, что представляет собой саламандра.
Она заняла место за дальним концом стола. Это был последний свободный стул. Так что мне пришлось с несчастным видом болтаться на заднем плане. Ах, если бы на ее пальто было больше пуговиц!