Мармидон застыл.
— Если вы задумали изгнать нас с помощью смертоносных заклинаний…
— Ничего подобного. Сейчас я подробно расскажу вам, что мы задумали. Мы намерены испробовать новый метод транспортировки жидкостей. Прежде чем внедрить его, мы обязаны удостовериться в его безопасности. Если система не выдержит испытания, те, у кого нет защиты, могут пострадать.
Барни повысил голос (хотя мы знали, что полицейские и так ловят каждое слово):
— Я приказываю и предупреждаю, я прошу вас. Прекратите вторжение, очистите территорию компании. В вашем распоряжении полчаса.
Мы повернулись и ушли в здание. Исчезли с их глаз раньше, чем опять поднялся шум. И пока мы шли через зал, пока не достигли благословенной тишины главной алхимической лаборатории, слышали летящие нам вслед проклятия, насмешки, ругательства. Слышали звериный вой иоаннитов.
В лаборатории собрались с дюжину ученых, техников и рабочих, отобранных Барни из числа добровольцев. Они сидели, курили, пили сваренный на бунзеновских горелках кофе. Негромко переговаривались. Когда мы вошли, нас встретили аплодисментами. Сидевшие в лаборатории наблюдали за нашими переговорами по видеошару.
Я поискал глазами заведующего товарными складами Айка Абрамса. Я еще со времен войны знал его как толкового парня и впоследствии предоставил ему работу на нашем предприятии.
— Все в порядке? — спросил я.
Он показал большой палец:
— Что касается меня, капитан, — более чем в порядке. Мне уже не терпится!
Мгновение я рассматривал его:
— Ты действительно готов применить ЭТО против тех людей?
У него стал такой вид, будто ему плюнули в лицо:
— А вы бы не применили, будь вы на моем месте?
«Да, на твоем, а также на месте множества людей, но особенно — на твоем, Айк, — да!» — подумал я.
Будучи рационалистом, я питал отвращение к иррациональной сущности гностицизма. Будь я набожным христианином, я мог бы предъявить церкви иоаннитов длинный счет. Тут и ее стремление вытеснить все прочие церкви, и отрицание всякого права этих церквей на дальнейшее существование…
И еще в большей степени, вероятно, — эзотеризм иоаннитов, отрицающих, что Бог изливает свою милость на все человечество. И рационалист, и верующий равно могли бы протестовать против извращения церковью иоаннитов Евангелия от Иоанна, не только самой мистической, но и самой прекрасной книги Священного Писания.
Но если вы еврей, иоанниты вам непременно сунут в нос изречение вроде: «Много есть в этом мире людей, которые не признают, что Иисус Христос явился к нам во плоти. Такой человек обманщик и антихрист». И вы понимаете, что возрождается древний кошмар антисемитизма…
Чуть смутившись, я обернулся к Биллу Харди, нашему главному Парацельсу. Он сидел, покачивая ногой, на лабораторном стуле.
— Сколько вы получили вещества? — спросил я.
— Около пятидесяти галлонов, — ответил Билл.
— Ого! Без всякой алхимии?
— Абсолютно без всякой. Чистая и честная реакция Берцеллиуса. Допускаю, что нам просто повезло, что у нас в запасе оказалось много исходных компонентов.
Я содрогнулся, вспомнив ужасный пример, приведенный им, когда обсуждался план.
— Как это отзовется на Мидгарде?
— Ну, в департаменте производства… полным-полно всяких распоряжений. Например, от маслопроизводителя требуют принятия многих мер против прогорклости. С процессом вы знакомы. Мешало то, что вы отказались сперва провести реакцию в пробирке, чтобы потом с помощью симпатических чар получить сколько угодно тонн этого вещества. Правительство может попытаться взять под контроль популяцию скунсов в западных штатах и… — он замолчал.
Вошла Джинни. Ее глаза блестели. Магический жезл сверкал у нее в руке, словно меч валькирии.
— Приступим, мальчики!
В ее голосе слышался лязг металла.
— Пойдемте.
Барни оторвал от стула свое объемистое туловище.
Вслед за ним мы пошли к контейнерам. Это были самые обычные одногаллонные канистры, такие, в каких продается жидкая краска. Но на воске, запечатавшем завинчивающуюся пробку каждой канистры, была оттиснута печать Соломона, и я подсознательно ощутил, как напряжено поле сверхъестественных сил вокруг этих посудин. Казалось невероятным, чтобы ученым удалось погрузить их на тележку и вывезти.
Вместе со мной в мой отдел вошли Айк и его команда. Наспех смонтировали аппаратуру, которая тоже не производила особо внушительного впечатления. Честно говоря, это было спаянное на скорую руку чудовище: большой, работающий на бензине электрический генератор в обрамлении катушек и пучков проводов. Для эксперимента иногда требуется больше энергии, чем способны дать заботливо экранированные силовые линии общего пользования.
Чтобы эта халтура заработала, мне пришлось снять с генератора магнитные экраны. Поэтому все, что мы сейчас имели, — это куча железа. Никакими чарами в непосредственной близости от генератора и не пахло. Айк, весь день пребывающий в своей стихии, взвалил на себя тяжеленный генератор и неуклюже потопал за мной следом. Он протащил генератор через все залы и комнаты и затормозил, лишь поднявшись по лестнице.
Без сомнения, ему иногда хотелось, чтобы люди никогда не открывали способа воздействовать на сверхъестественные силы (влиять на них мы научились вскоре после конца бронзового века). Он не был ортодоксальным евреем. Его вера не запрещала ему иметь дело с колдовством. Но он не был ни реформатором, ни неохасидом. Он был иудеем традиционного толка. То есть мог использовать предметы, приведенные в повиновение с помощью колдовства кем-то другим. Но сам творить чары не имел права. Нужно отдать ему должное: невзирая на это, он и сам работал успешно, и пользовался уважением своих подчиненных.
Он ухитрился дотащить никак не приспособленное к переноске устройство, вместе со всем добавочным оборудованием, до гаража. На его плоской крыше уже собрались все остальные. Джинни предстояло отправить канистры по назначению именно отсюда. Канистры покачивались в воздухе там, где их могли достать создаваемые генератором искажения магнитного поля.
Мы втащили машину наверх. Затем осторожно установили возле светового люка. Барни обошел агрегат кругом. Из-за генератора мы не могли подняться к нашим друзьям ни с помощью метлы, ни с помощью заклинаний. Пришлось подниматься по веревочной лестнице.
— Готовы? — спросил Барни. В тусклом тревожном свете на его лице поблескивали бисеринки пота. Если наша затея окончится неудачей, отвечать за непредвиденные осложнения придется ему.
Я проверил все соединения:
— Как будто ничего не отошло, но дай мне сперва осмотреться.