«Если кого и стоит бояться, так не этого грубияна, а того, кто наградил его шрамом», — пришло на ум лисенку.
— А вы шалопут, да? — добавил он, вспомнив родительские уроки.
— Может быть. Очень даже может быть. А что ты имеешь против нас, странников? И с чего ты взял, что я шалопут, а? Я что, грязный или, может, у меня потрепанный вид? Что язык проглотил, отвечай!
— Нет, что вы. Просто я заметил, когти у вас круглые. На концах они сточены сильнее, чем у моих родителей. Вот я и решил, что вам приходится много ходить. А много ходят только лисы… путешественники.
Шалопут с интересом взглянул на собственные лапы:
— Ишь ты, хоть и белый, умен не по годам! А где они, твои родители? Ты еще слишком мал, чтобы жить самостоятельно. Что ты здесь делаешь? Потерялся? Или, может, родители выгнали тебя за то, что ты уродился белым?
Говоря это, лис тревожно озирался по сторонам, словно проверяя, не следит ли кто за ним.
— Нет, ничего подобного, — поспешно возразил А-сак. — Я вовсе не потерялся. Я живу здесь, совсем рядом, на свалке. Отец у меня здоровенный лис, сильный-пресильный. — И лисенок раздулся от гордости. — Он души во мне не чает, — продолжал он хвастать. — И знаете, однажды он победил А-магира, а тот тоже очень сильный и…
Шалопут понимающе кивнул:
— Предупреждаешь, что с твоим отцом лучше не связываться? Не волнуйся, я не краду мелкоту вроде тебя. — И лис растянулся на тротуаре рядом с А-саком. — Просто любопытно с тобой поболтать. Забавный ты малый. И соображаешь неплохо, и на язык остер. Сразу видно, далеко пойдешь. Хочешь, расскажу тебе про одну необыкновенную лисицу? Она живет на болотах, далеко отсюда.
— Зачем? — недоверчиво спросил А-сак.
— Зачем-зачем, — передразнил бродячий лис. — Затем, что тебе стоит о ней узнать. И запомни, никогда не следует перебивать тех, кто умнее и старше тебя. Я обошел весь мир и такого навидался, что тебе и не снилось. Если начну рассказывать, у тебя глаза на лоб полезут. А уши станут длинными, как у зайца. Да, и пронзительный запах смерти ударит прямо в твою сопелку. Слушай же…
И шалопут поведал изумленному лисенку о лисице-вещунье по имени О-толтол, которая удалилась от шумного суетного мира и жила в уединении, окруженная лишь учениками. Лисица эта, наделенная неведомой могущественной силой, поселилась в древнем кургане посреди непроходимых топей. Никто не может сравниться мудростью с этой пророчицей, в глазах которой полыхает священный огонь. Многие годы она живет отшельницей, сообщил А-горк, ибо общение с заурядными лисами осквернит чистоту дарованного ей знания.
— Но тебя, малый, она наверняка допустила бы к себе, — заявил шалопут. — Я сразу смекнул — ты не чета обыкновенным лисам. Не сомневаюсь, О-толтол даже сделала бы тебя своим учеником. Да уж, можешь мне поверить. Если, конечно, ты сам захочешь удостоиться подобной чести. По-моему, твои способности не должны пропасть зря.
Глубоко посаженные острые глаза и размеренный голос шалопута словно гипнотизировали лисенка.
Рассказав про О-толтол, шалопут перешел к притчам и чудесным историям. Завороженный А-сак слушал затаив дыхание и про себя негодовал на родителей, которые не удосужились открыть ему, что в мире столько удивительного и необычного. Правда, Камио рассказывал ему о Стране Львов, о слонах и тиграх, но эти диковинные края так далеко. А чудеса, про которые говорил странствующий лис, случались здесь, совсем рядом.
К исходу дня шалопут окончательно пленил А-сака.
— Ну, — произнес бродячий лис, вставая и потягиваясь, — идешь со мной?
— Но куда?
— Как куда? В гости к лисице-вещунье.
В этот момент из-за груды хлама выскочила О-ха. Она бросила на чужака свирепый взгляд и оскалилась. Вслед за ней показался Камио. В ту же секунду незнакомца словно ветром сдуло. А-сак оглянулся, почуяв запах родителей, а когда он вновь повернул голову, шалопута по имени А-горк, лиса в потрепанной шубе, пропахшей сухими травами, и след простыл.
— А кто были твои родители? — спросила как-то у матери О-миц.
Маленькая шоколадно-коричневая лисичка уже начала линять, и на мордочке ее виднелись пятна ярко-рыжего меха.
— Родители? — переспросила О-ха. — Ну, они были достойными лисами и жили к северу от Леса Трех Ветров, знаешь, того, где сейчас люди устроили парк. А в пору моего детства все было иначе: нору нашу окружал свой и вся земля была в нашем распоряжении.
— Мне больше нравится город, — заметила О-миц. — Камио рассказывал мне об улицах, домах, мусорных бачках и всякой всячине.
Камио, который, лежа поодаль, прислушивался к разговору, вскинул голову.
— Им ведь придется жить в городе, по крайней мере поначалу, — принялся он оправдываться. — И я решил, прежде всего им стоит узнать о том, что их окружает, а не о том, что было когда-то.
— Да, разумеется, только… — хотела возразить О-ха, но О-миц перебила ее:
— О-ха, давай рассказывай о своих родителях!
— Ну, что тебе еще рассказать? Мать моя погибала под гусеницами трактора — он переехал ее, когда она спала в поле. Это вышло случайно, фермер не собирался ее убивать. Вскоре после этого отец куда-то ушел, и больше я его не видела. Все, больше рассказывать нечего.
— Что до моих родителей, — начал Камио, — то они были огромные…
— Ты ври, да не завирайся, — поспешила остудить его пыл О-ха.
Камио, казалось, смутился.
— То есть я хотел сказать — они были не особенно огромные лисы, — поправился он. — Да, они были не столь высоки, как дубы. Мех моей матери уступал в яркости закату, что полыхает на вечернем небе. Отец мой не наводил трепета на окрестных медведей и не перепрыгивал через горные ущелья и реки, грохочущие по камням…
Тут О-ха, которая раскусила его хитрость, предостерегающе кашлянула, и Камио осекся.
— В общем, мех на их спинах серебрился, как у меня и как, вполне возможно, будет серебриться у вас, дети мои.
— А почему у О-ха нет серебристых шерстинок? — поинтересовался А-кам.
— У нее они есть, только разглядеть их труднее. Ведь мех ее намного светлее, чем мой. Вот отец мой был черным лисом, и серебристые шерстинки в его шубе так и сверкали.
— Камио! — с укором воскликнула О-ха. — Разве бывают черные лисы?
— Да, бывают! — возмутился Камио. — Мать моя была рыжей лисицей, а отец — самым настоящим черным лисом. И это чистая правда. Поэтому мех у меня такой темный. Беда с вами, лисицами-сидухами, дальше своей норы ничего не видите и не знаете. Да будет тебе известно, на свете есть разные лисы: лисы с огромными вислыми ушами, арктические лисы — белые как снег, вроде нашего А-сака, хотя он и не арктический лис. А еще есть пустынные лисы, ну и всякие… Только, врать не буду, из всех мы самые лучшие.