И Сибил ушла, оставив после себя запах духов. Врун с тоской посмотрел ей вслед.
«О принцесса Сибил, ангел в теле горностая. О прекраснейшая из всех, кто когда-либо жил на земле. Ваш хвост — как облако, ваши клыки — как белоснежное пламя, ваша шубка — шелк, созданный в далекой восточной стране. А запах ваш восхитителен. — Врун застонал. — И где же мне найти друга, с которым я мог бы пойти в оперу? Просто смешно! Сколько друзей может быть у шефа полиции? Особенно у продажного шефа полиции? Который к тому же работает у продажного мэра. Ни одного! Жизнь — дурацкая штука»!
Врун шел по улице и нес в вытянутой лапе билеты в оперу, искренне надеясь, что налетит порыв ветра и унесет их куда-нибудь далеко-далеко.
— Неужели это билеты в оперу? — раздался чей-то голос.
Перед ним стояла Бриония Живорез.
— Да, — ответил шеф полиции, глядя на нее сверху вниз. Что-то в ее голосе заставило его спросить: — А вы… хотели бы пойти?
— В оперу? На Гравелотти? И на примадонну Шу Браун? Я ее обожаю.
— Тогда вот, — сказал Врун, протягивая ей билеты. — Возьмите. А когда встретимся в следующий раз, расскажете мне сюжет. Я хотел пойти, но… но я занят.
Бриония так и осталась на тротуаре, держа в протянутой лапе так неожиданно доставшиеся ей билеты. Шеф полиции свернул за угол и исчез. Бриония нахмурилась: что значит «встретиться в другой раз и рассказать сюжет»? Чего он хочет на самом деле? Теперь она получила билеты, которые, в общем-то, были ей совершенно не нужны. Конечно, она может сходить в театр с Розой или с Медуницей — они обе любят оперу. Не пропадать же билетам?
Оказалось, что Медуница сегодня свободна. Ласки переоделись в соответствующие наряды и отправились в оперу. В театре главным образом были горностаи, и признаться честно, нечасто ласки могли оказаться в таком обществе. А общество было самое великосветское.
Меж тем Бриония и Медуница как ни в чем не бывало вооружились биноклями и с интересом разглядывали нарядную публику.
Они оказались в правительственной ложе возле самой сцены — лучшие места в театре!
— И где только шеф Врун ухитрился достать такие билеты? — прошептала Медуница. — Даже для него такое непросто.
— Не знаю, — отозвалась Бриония, разглядывая проплывающих внизу зрителей. — И это неважно. Посмотри, какая красота. О, взгляни, вон — владелец банка «Крукский дом», а вон — джисс Точилло Хоу, у нее самая большая коллекция бриллиантов. А у той дамы целый взвод телохранителей. Выглядит она как вдовствующая герцогиня, хотя, может, так оно и есть. Ой, ты посмотри только, какие она себе плечи сделала! Наверное, ей кажется, что так она выглядит внушительнее. А у той какое платье!
В эту минуту занавес поднялся, на сцене появилась Шу Браун и огласила театр первой трелью.
После представления, которым ласки наслаждались от души, Бриония снова принялась осматривать зрителей в бинокль, и вдруг взгляд ее остановился на даме-лемминге. Неужели это действительно она? Нет никаких сомнений. На галерке сидела Свелтлана. На ней был ярко-красный плащ, отороченный мехом, а у горла застегнутый брошью-кинжалом.
Лемминг увидела Брионию в ту же секунду и уставилась на нее с не меньшим изумлением Бриония, извинившись перед подругой, тотчас выбежала из ложи и бросилась по ступеням вниз, надеясь найти Свелтлану.
А лемминг действительно уходила. Увидев преследовательницу, она хотела было бежать, но вдруг передумала и, дождавшись, пока Бриония окажется рядом, заговорила первой.
— Итак, принца Мизки тут нет, — фыркнула она. — Вы его не нашли.
— Как и вы, судя по всему, — парировала Бриония, слегка запыхавшаяся от быстрого бега.
— Теперь, — усмехнулась Свелтлана, — нет надобности его искать. Я только что убедилась, что он больше не вернется на Статтленд. Полагаю, кто-то выполнил за меня всю работу. Если бы он был в городе, то, несомненно, пришел бы сюда сегодня. Он любит оперу больше всего на свете, а уж Гравелотти — его герой. Если бы Мизка был жив, он бы ни за что не пропустил это представление. — Она снова улыбнулась. — Так что сегодня я отплываю на Статтленд. Можете передать своему другу джеру Серебряку, что он — самый неудачливый детектив, с которым я когда-либо работала.
— Я передам, хотя думаю, что вы глубоко заблуждаетесь.
Свелтлана расхохоталась:
— Можете думать все, что угодно. Я уезжаю…
— Не уедете, если я прямо тут произведу арест, — решительно сказала Бриония.
Свелтлана резко повернулись, ее когти коснулись смертоносного кинжала-броши. Потом она снова усмехнулась. Ее лапа скользнула вниз, так и не взявшись за оружие.
— Это невозможно, — сказала она. — Ваш мэр дал мне охранную грамоту. Так что ни вы, ни кто-то другой не может меня арестовать. — И она помахала у Брионии перед носом какой-то бумагой.
— Он не мог! — воскликнула Бриония.
— Очень даже мог, — возразила Свелтлана. — Я просто посмотрела ему в глаза и сказала, что, когда меня выберут президентом Статтленда, он может рассчитывать на вознаграждение за оказанное мне гостеприимство. Я сказала, что бедная, беспомощная дама вроде меня не способна никому причинить вред. А потом я пообещала, что фирмы, принадлежащие ему, получат контракты на восстановление портов и городов Статтленда, его дорог и мостов, кораблей и железнодорожных путей. Полагаю, что последние слова его убедили полностью. У него прямо-таки колени подогнулись от жадности — глупый белый червяк. Какие слабаки ваши соотечественники! Когда я стану президентом Статтленда…
— Скорее уж диктатором!
— Называйте как хотите. Когда я стану править Статтлендом, мои армии отправятся на ваш милый остров. И тогда мы встретимся снова при более благоприятных для меня обстоятельствах. И тогда ты будешь молить меня о пощаде!
— Я никого не буду молить!
— Это мы еще посмотрим, — усмехнулась Свелтлана.
С этими словами лемминг исчезла в толпе, выходящей из театра. Тут подоспела и Медуница.
— Что случилось? — тревожно спросила она.
— Ничего особенного, — попыталась успокоить ее Бриония. — Просто неприятный разговор с неприятной особой.
— Ладно, пошли домой. Смотри, на улицы уже наползает туман, а я терпеть не могу бродить по улицам в темноте. Даже фонарей почти не видно! Не люблю я ночь… Ой, гляди-ка, старая герцогиня садится в карету. Подожди, да это же экипаж нашего мэра! Точно, и это его слуги, Бриония. Что же тут происходит?
Внезапно Бриония сообразила, что именно тут происходит.
— Постойте! — крикнула она, пытаясь пробиться к экипажу через толпу слуг и телохранителей. — Подождите! Куда вы везете этого лемминга? Да подождите же!
Но телохранители оттеснили ее в сторону, подсадили толстуху-герцогиню в экипаж, прыгнули на запятки, возница хлестнул мышей кнутом, и карета понеслась прочь, грохоча колесами по булыжной мостовой. Она направлялась к реке.