Прежде чем ответить, Билли глотнул апельсинового сока.
— Скажи ему: пусть пошлет чек в приют для бездомных животных и укажет на нем мое имя. Они поймут, что им делать.
— Твое имя? Чем они там занимаются? Строят отделение для бездомных кошек имени Билли Баннистера?
— Они и вправду расширяются. Понимаешь, дружкам Гэндальфа нужно жилье получше.
— Да, я помню, на что это было похоже, когда ты выбирал Гэндальфа. Эти кошачьи клетки стояли выше моей головы.
— Так что они любой помощи рады.
— Конечно, но разве ты не хочешь оставить хоть немного денег себе?
— Нет. Завтра на Дне города я еще заработаю. — Билли с улыбкой уставился на кофейную чашку. — Может, мне хватит на собственную кофеварку.
Отец, мельком взглянув на рисунок, как бы невзначай наклонил к себе чашку, но кофе оставалось лишь на донышке.
— Так что мне ему передать? Сколько он должен будет послать?
— Не знаю, — пожал плечами Билли. — Двадцать долларов?
Отец Билли, подняв портрет повыше, снова окинул его взглядом:
— Это, может быть, лучшая из твоих работ. — Он протер стол чистой салфеткой, разложил рисунок и стал сворачивать его в трубку. — Я попрошу пятьдесят. Для дока это не должно быть проблемой. — Пристроив рулон между солонкой и перечницей, он опять взялся за свою сложенную газету.
— Пятьдесят было бы здорово, — согласился Билли.
— Идет. Может быть, дружки Гэндальфа захотят подарить тебе кофеварку на Рождество.
Отец широко улыбнулся и в шутку шлепнул Билли по голове газетой. Билли попытался выхватить газету, но отец оказался проворнее и успел отвести руку. Тогда Билли бросился вперед, обхватил руками отцовскую шею и повалил его на пол. Прямо на кухне Баннистеров начался поединок мирового чемпионата по борьбе, но, поскольку оба соперника умирали со смеху, исход его остался неясным.
— Мальчики! — позвала мать Билли из прихожей. — Я слышу, как шумит мотор. Наверное, это автобус. Хотя еще рано.
Билли вскочил на ноги и протянул руку отцу, помогая встать. Он любил ощущать его большую руку в своей, его мужское пожатие, и его наполняла гордость оттого, что он может поднять его, хотя отец был по крайней мере на пять дюймов выше и, наверное, на сорок фунтов тяжелее. Однако жира у него почти не было. Билли знал наверняка, поскольку они часто боролись.
— Больше тренируйся, па! Скоро я тебя одолею.
Отец причесал пятерней свои густые каштановые волосы и рассмеялся.
— Ни за что!
Билли было недосуг причесываться. Он быстрее проглотил остатки сока и направился к двери. На полпути обернулся и спросил, продолжая медленно пятиться к выходу:
— Так ты сможешь изменить свой график на завтра, чтобы помочь мне на карнавале?
— Будь уверен. Помнишь, что я сказал, когда ты спрашивал в тот раз?
Билли улыбнулся и показал пальцем на отца, чей палец, в свою очередь, указывал на Билли.
— Положись на меня, — произнесли они в один голос и одновременно подмигнули друг другу.
Оба засмеялись, и Билли снова заторопился к выходу, чтобы успеть на автобус.
Он вручил матери свой стакан из-под сока, быстро клюнул ее в щеку, схватил рюкзак и выскочил за дверь. Она поморщилась, потирая щеку, но тут же превозмогла себя и помахала ему рукой.
Как бы Билли ни спешил, он заметил это. Он помахал ей в ответ на бегу, но забеспокоился, что, должно быть, выдал свой секрет — секрет своего огненного дыхания. Он старался дышать в сторону, когда они с отцом возились на кухне; один промах — и все стало бы ясно.
Билли оглядел Кордел-роуд — улицу с двусторонним движением у его дома, но автобуса нигде не было видно. Только синий «кадиллак» маячил на углу в двухстах футах поодаль. Странно. Неужели он опоздал на автобус? Он метнулся через дорогу, где была остановка, и поглядел в другой конец улицы. В той стороне автобуса тоже не было.
Когда «кадиллак» начал медленно приближаться, Билли насторожился. Что бы это значило? Может быть, этот парень просто заблудился? Он прищурился, пытаясь разглядеть водителя, но лобовое стекло горело бликами от восходящего солнца. В желудке тяжело забурчало. Не тошнота и не несварение, а более глубокое беспокойство. Гнездо тревоги зашевелилось у него в животе, будто сотня трепещущих колибри.
Билли хотел было перейти дорогу и вернуться домой как ни в чем не бывало, конечно. Он щелкнул пальцами и встряхнул головой, сделав вид, что он что-то забыл, и ступил на проезжую часть. Но «кадиллак» дал газу, и Билли отпрыгнул обратно на тротуар. Машина пронеслась мимо, скрипя шинами, но в этот момент из-за дальнего поворота вынырнул автобус.
«Кадиллак» снова заскрипел, останавливаясь не далее чем в десяти футах от Билли. Открылась дверца водителя, и из машины вышел низкий, приземистый человек. Билли повернулся и быстро зашагал по направлению к школе, надеясь, что автобус подберет его по пути. Так я быстрее доберусь до школы, чем если бы я вернулся домой. Кроме того, я не пропущу автобус.
— Баннистер! — закричал водитель. — Стой!
Он знает меня. Но я его не знаю. Не буду обращать внимания.
Услышав шум двигателя, Билли обернулся и увидел, что желтый пузатый школьный автобус уже поравнялся с «кадиллаком». Автобус подъехал и остановился на его стороне дороги.
— Баннистер!
Билли оглянулся.
Теперь водитель «кадиллака» трусил в его сторону. Дверь автобуса открылась, и Билли вскочил на ступеньки, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке и вниз по спине бегут мурашки. Он махнул водителю автобуса:
— Мистер Хорнер, быстрее закройте двери.
Мистер Хорнер потянул за рычаг, и створки двери захлопнулись. Взглянув в узкое дверное окно, Билли увидел, что водитель «кадиллака» стоит на дороге, положив руки на бедра, и смотрит на автобус. Билли не мог разглядеть выражения его лица. Что там было? Злость? Разочарование? Когда автобус тронулся, он снова поглядел в окно. Может быть, он побежит обратно к машине и станет преследовать?
Билли вопросительно взглянул на водителя автобуса, гадая, заметил ли тот незнакомца. Мистер Хорнер хотя и не отличался болтливостью, но великолепно умел передавать свои мысли посредством набора по меньшей мере тысячи искусных хмурых гримас, по одной для каждой из отрицательных эмоций, что существуют на свете. Сегодняшняя гримаса говорила: «Шевелись, Баннистер. Я облил себе брюки горячим кофе и не расположен ждать, пока ты там копаешься».
Билли вздохнул и посмотрел в длинный проход между сиденьями. Сквозь заднее стекло он увидел удаляющуюся фигуру незнакомца, который возвращался к своей машине. Дрожь, начавшаяся в желудке, расползлась повсюду, охватила все его члены. Что это за тип? Чего ему от меня надо?
Когда он шагнул в проход, причудливые образы его ночного кошмара вновь завладели его мыслями. Он вспомнил свое горячее дыхание и выражение боли на лице матери. Он поморщился, чувствуя, как в желудке продолжает бурлить кипящий котел. Его словно преследовали призраки, жужжащий рой невидимых страхов. А теперь и настоящий преследователь, из плоти и крови, внаглую объявился у самого его дома.