— Эх, если бы.
— Да уж, небось не врешь. За тобой, знаешь ли, следят во все глаза. Ты теперь считаешься социально опасной.
— Это кто еще за мной следит?
— Шшшшш. Ты оглянись по сторонам. Только незаметно. Пусть уж учителя позабавятся в свое удовольствие. Бедняжки, у них за весь день других развлечений нет и не будет. А так хоть почувствуют себя в роли Нэнси Дру.
Я скосила глаза сперва направо, затем налево. Молли была права! Все до одного учителя, что встречались нам по пути, так и ели меня глазами. Я начинала понимать, каково это — оказаться в положении Молли Донован.
— Может, не стоит, чтобы нас прямо сейчас видели вместе,— прошептала я, стараясь не размыкать губ.
— Ага, конечно, крутым гангстерам вроде тебя зазорно общаться с мелкими правонарушителями,— пошутила Молли.
— Извини. Я сама не знаю, что несу. Да это уже и не важно, меня же все равно исключат.
— Забавно; ты просто мои мысли читаешь: я как раз хотела с тобой об этом потолковать. Помнишь, что ты мне обещала? А ты не могла бы немножко ускорить события? Я в отчаянном положении. Ко мне прицепилась одна аспирантка, она при моих психотерапевтах состоит. Вбила себе в голову, что я — ее счастливый билет.
— Ее, часом, не Шивой зовут?
— А, так ты с этой ведьмой встречалась? — Я кивнула.— Ну, тогда ты понимаешь, о чем я. Родители разрешили ей установить в моей спальне видеокамеры — чтобы эта гадина могла изучать меня в естественных условиях. Нет, ну ты представляешь? Так что поторопись, пожалуйста, потому что, если это продлится еще хоть сколько-то, боюсь, придется мне ее укокошить.
— Не знаю, Молли; прямо сейчас у меня и так проблем по уши.
— Ага, на то, чтобы в музей Метрополитен вламываться, у тебя время есть, а чтобы подруге помочь — так это извини-подвинься!
— Хочешь верь, хочешь нет, но у меня есть и другие подруги, которым сейчас приходится куда хуже, чем тебе.
— Посмотрим, что ты запоешь ближе к концу дня,— поддразнила Молли, придерживая для меня дверь классной комнаты.— Что может быть хуже, чем полное отсутствие приватности? Ты про эффект наблюдателя слыхала?
— Нет.
— Ты вообще слушаешь, что нам на уроках рассказывают? Эффект наблюдателя — это такое странненькое научное явление. Когда за человеком наблюдают, его поведение резко меняется. Ну вроде как заходишь ты в магазин, и за тобой зачем-то увязывается охранник. Разумеется, сама ты про себя знаешь, что воровать товары не собираешься, но отчего-то чувствуешь себя виноватой и начинаешь вести себя в высшей степени подозрительно. Это эффект наблюдателя и есть. Отсюда вопрос. Если за тобой следят денно и нощно, как тебе знать, что ты представляешь из себя на самом деле?
Что имела в виду Молли, я поняла задолго до конца дня. После первого урока я осознала, что хожу по коридорам крадучись, точно беглый каторжник, скрывающийся от закона. К началу второго урока я уже страдала клинической паранойей. Куда бы я ни пошла, я оказывалась под прицелом тысяч взглядов. Стоило мне заглянуть в туалет, и на выходе я обнаруживала, что у двери околачивается какая-нибудь из учительниц. Если мне случалось пройти в пределах пятидесяти футов от выхода, в воздухе повисала настороженная тишина — все, затаив дыхание, ждали, что будет. Возможно, к концу третьего урока я начала бы слышать потусторонние голоса, но как только я заняла место за партой в классной комнате мистера Дедли, жизнь стала понемногу налаживаться.
Ибо человек, восседавший за учительским столом, не обладал ни внушительным носярой мистера Дедли, ни страдальческим выражением лица, ни пристрастием к безвкусным твидовым костюмам.
Нет — это была молодая красавица индианка в переливчатом бирюзовом сари. В ее левой ноздре поблескивал крохотный бриллиантик; вот она встала и обратилась к классу, и золотые браслеты тихонько зазвенели, точно «музыка ветра».
— Утром мистера Дедли срочно вызвали по делам. Я — мисс Махадеви, его замена на сегодня. Но прежде чем я начну лекцию, мне необходимо переговорить с кем-либо из учащихся класса.— Она уткнулась в журнал, повела пальчиком вниз по списку и остановилась где-то на середине.— Ананка Фишбейн. Подойди, пожалуйста, сюда. Остальные могут пока тихо побеседовать между собой.
Мои одноклассницы оживленно затараторили друг с другом, не особенно вдумываясь в происходящее. Конечно, им только дай посплетничать, а дальше хоть трава не расти! А странная новая учительница взяла меня под руку и вывела за дверь.
— Ананка,— прошептала она без всякого бомбейского акцента.— Это я.
— Бетти? — Я расхохоталась в голос; Бетти опасливо шикнула.— А что вы с мистером Дедли сделали?
— Пару часов назад в Общество археологов-любителей Манхэттена поступила анонимная информация, что бригада строителей обнаружила на Кони-Айленде останки пиратского корабля и пытается скрыть свидетельства. Ваш учитель, как президент общества, был просто обязан срочно расследовать ситуацию. Неплохо, а? Это Лус придумала. Мы уже знаем о том, что произошло вчера вечером в музее. Кики попросила меня с тобой повидаться. Она предположила, что ты теперь под строгим надзором.
— Это еще мягко сказано. В четверг мама отсылает меня в интернат в Западной Виргинии. Да не тревожься ты,— добавила я, видя, что Бетти изменилась в лице.— Я что-нибудь придумаю. А кто вам про музей рассказал?
— Уна. А кто бы еще? Она говорит, ты там везде совала свой нос, вот тебя и сцапали. Ой, как она злилась — просто-таки рвала и метала. Я в жизни не видела ее в таком бешенстве.
— Ах вот, значит, как? А она, часом, не рассказала вам, почему я «везде совала свой нос»? — Бетти покачала головой.— Ага, я почему-то так и подумала. Я «везде совала свой нос» по той простой причине, что в музее работала банда «Фуцзянь».
— Нет! — Бетти в ужасе прикрыла рот ладошкой. Звякнули и задребезжали золотые браслеты.
— А вот и да! Я своими глазами видела громилу с татуировкой в виде дракона на заднице. Он демонтировал предшествующую экспозицию. Я подумала, он, чего доброго, крадет картины, и проследила за ним.
— И что?
— Картины он не крал,— признала я.— Как оказалось, он просто переносил их в другую часть музея. Но клянусь тебе, там что-то нечисто. А хуже всего то, что Уна наверняка причастна к преступлению. Она тоже видела парня с татуировкой. Она знает, что в музее орудует банда «Фу-цзянь», и никому ни словечка не сказала. Думается, она перешла на «темную сторону».
— Не могу сказать, что сильно удивлена,— поморщилась Бетти.— Сразу после урока я свяжусь с Кики.
— А еще кому-нибудь стоит побывать в музее. Я бы пошла, но меня туда уже не пустят. Меня в черный список занесли.
— Тогда схожу я. После этого урока у меня «окно», а музей всего в нескольких кварталах отсюда. Что мне нужно сделать?
— Приглядись повнимательнее к картине, которую переносили с места на место вчера вечером. Я выясню, как она называется. Что-то с ней не то, но ничего более определенного я сказать не могу. На полотне изображена нагая красавица, возлежащая спиной к зрителю. Мне померещилось, у нее из-за плеча что-то такое выглядывает.