— Вот и они, — сказал Нимрод, нежно обнимая близнецов. — А мы уж начинали волноваться, не потерялись ли вы по дороге.
— Мы не сразу решили загадку с дверью, — сказала Филиппа.
— Неужели? Вы меня удивляете. В ней нет ничего сложного. Так, пустячок, чтобы не пускать в магазин всякую шушеру. А придумал эту загадку великий английский писатель Джонатан Свифт.
Вслед за Нимродом к ним подошел старик с белой бородой, в белом тюрбане и белом костюме. Он радостно обнял детей.
— Ну, от всей шушеры не избавишься — заметил господин Ракшас. — Никакой прием не обходится без непрошеных гостей.
Старый джинн был похож на индийского маха раджу, но по-английски говорил, как самый настоящий ирландец. Просто его когда-то заточили в бутылку на территории Ирландии, и он провел много лет наедине с ирландским телевидением — единственным развлечением, которое он мог себе позволить в плену.
— Поздравляем вас с выходом книги, — сказали господину Ракшасу близнецы.
— Верно-верно, тут есть с чем поздравить! — подхватил Нимрод. — Думаю, это самая важная книга после «Гримуара» царя Соломона.
Господин Ракшас слегка улыбнулся.
— Вы очень любезны, друг мой Нимрод, — сказал он. — Но, по правде говоря, моя книга — всего лишь новая застежка на очень старой обуви.
— Что такое гримуар? — спросил Джон.
— Пособие для людей-волшебников, которые хотят наложить заклятие на джинн, — сказал Нимрод. — Самый ранний и важный пример такого пособия — завещание царя Соломона. Короче говоря «Гримуар» — ценная книга. Именно поэтому я сравнил ее с «Кратким курсом Багдадских законов» господина Ракшаса.
— Не стоит, — заскромничал господин Ракшас. — Лесть — сомнительное кушанье.
— Мои похвалы идут от чистого сердца, — заявил Нимрод. — Господин Ракшас создавал эту книгу всю жизнь, — пояснил он близнецам. — За долгие века Багдадские законы необъятно разрослись, в них возникло множество противоречии и неувязок. Но теперь мы, во-первых, имеем однотомный свод законов, которые — благодаря господину Ракшасу — можно с легкостью изучать и уверенно применять. А во-вторых, все интересное, что известно о джинн, наконец собрано воедино, под обложкой одной книги. В сущности, господин Ракшас пересек-таки этот бескрайний океан и завершил работу, о которой все мы давно мечтали.
— А я теперь мечтаю ее прочитать! — воскликнул Джон.
— Обязательно прочитаешь, Джон, — сказал Нимрод. — Но сначала позвольте представить вас обоих джинн-обществу города Нью-Йорка.
Сказав, что на праздник в честь господина Ракшаса собралось джинн-общество Нью-Йорка, Нимрод погрешил против истины. На самом деле близнецы познакомились здесь с представителями всех континентов: Морган Мбулу прибыл из Южной Африки, Мод Мерроу из Ирландии, Уна Понатури из Новой Зеландии, Тосиро Тенгу из Японии, а Стэн Баньип — из Австралии. Несколько гостей были весьма известны и среди мундусян: Пери Банну — киноактриса, Джанет Джанн — президент одной из голливудских киностудий, Вирджинния Ниссе — знаменитый норвежский скульптор, а Дэвид Кабикадж — лауреат Нобелевской премии, энтомолог из Канады.
— Я полагаю, Фрэнку Водьяному тебя представлять уже не надо, — сказал Нимрод Джону, подводя близнецов к четырем джинн, стоявшим у большого стола, где лежали несколько экземпляров книги господина Ракшаса. — И конечно, вы оба знакомы с великолепной Дженни Сахерторт и ее сыном Дыббаксом.
Близнецы сдержанно кивнули Дыббаксу, а на его лице появилась знакомая издевательски-презрительная мина. Но мать тут же ткнула его локтем в бок.
— Дыббакс хочет вам кое-что сказать, — произнесла доктор Сахерторт, ласково улыбаясь близнецам. — Верно, милый?
Дыббакс закатил глаза и фыркнул.
— Извините, — выдавил он наконец.
— Ваша мама объяснила мне, что произошло, — сказала миссис Сахерторт. — Как Дыббакс хитростью заставил вас напакостить новой жене моего бывшего мужа. На самом-то деле Дыббакс — хороший, добрый джинн. И он обещал, что никогда вас больше не обманет. Правда, сынок?
— Да, — простонал Дыббакс. — Не стану связываться. Ни за что.
— Иначе ему не поздоровится: он в полной мере почувствует на себе мою джинн-силу. Правда, дорогой?
— Я, миссис Сахерторт, часто говорю, что сила, как пуля, дырочку все равно найдет, — высказался господин Ракшас. — А как же без этого? Кот-то мурлычет неспроста, а для себя, родного, в утешенье. Как вы думаете, Нимрод?
— Главное, что все устроилось наилучшие, образом, — сказал Нимрод. — Новой миссис Сахерторт уже привели в порядок квартиру, да и Дыббакс начинает новую жизнь. Верно, Дыббакс?
— Я — Бакс, — сказал юный Сахерторт, снова закатив глаза. Эта его привычка ужасно раздражала Филиппу. — Просто Бакс. Договорились?
— Джон, — сказал Нимрод. — Возьми-ка… э… Бакса да раздобудьте себе поесть, а я пока кое о чем поговорю с Филиппой.
— Ладно, — сказал Джон, и мальчики направились к столу, где официант уже раскладывал по тарелкам исходящий душистым паром карри из огромного чана. Они тут же принялись соревноваться: кто съест больше острых перцев.
— Скажи-ка, — сказал Нимрод, отведя Филиппу в сторонку. — Как нынче ложатся астрагалы?
Филиппа пожала плечами:
— Скажем так: кое-что выпадает. Но не особо.
Словами «астрагалы» и «тессерэ» джинн обозначают игральные кости. За долгие века джинн выдумали множество разных игр в астрагалы, но самая распространенная называется джиннчёт или, более правильно, джинн-чёт-нечет-восемь-в-круг. В круглую хрустальную коробку бросают семь восьмигранных астрагалов, которые от обычных костей отличаются именно тем, что имеют не шесть, а восемь граней. Восемь сторон астрагалов символизируют Дух, Пространство, Время, Огонь, Землю. Воздух, Воду и Удачу. Применять джинн силу во время игры в джиннчёт строго запрещено (хрустальная коробка устроена так, чтобы обнаружить любое незаконное использование джинн-силы). Смысл игры состоит в том, чтобы — благодаря искусству блефовать или попросту надувать противников — свести на нет эффект случайности.
Филиппа играла в джиннчёт всего несколько месяцев, но опыта уже поднабралась. Играла она главным образом с отцом и с одним из его друзей, Буллом Хакстером, который был, как и отец, мундусянином, причем одним из немногих посвященных в тайну происхождения близнецов. Филиппа знала, что Нимрод сейчас спросит, собирается ли она участвовать в чемпионате мира по джиннчёту, который ежегодно проводится между Рождеством и Новым годом. Но Филиппа пока не приняла решения. Она была тихой, скромной джинн и, в отличие от брата, не любила выпендриваться и не стремилась что-то доказывать — ни себе, ни другим.
Нимрод закурил большую сигару. Он прекрасно понял, о чем думает племянница.
— Запали мою лампу! — воскликнул он. — Разумеется, ты будешь участвовать в чемпионате, Филиппа. Кто, если не ты — с твоим мастерством и способностями?! Чтоб меня в бутылку упекли! Не смей даже думать о том, чтобы отсидеться дома! Об этом не может быть и речи. Совершенно джиннеприемлемо. — Он выдул огромное облако дыма в форме восклицательного знака. — Уж прости, что я так разволновался.