— Что приключилось, а, голубчик? Шкандыбаешь, ровно тебе зад подпалили.
Раф повернулся, однако никого не увидел. Закипая от злости и нетерпения, он ждал и вскоре футах в десяти от себя углядел высовывающуюся из травы морду лиса.
— Что, потерял малого? Ну и дела, хорошие!
— Идем со мной, лис! Сейчас же! Иначе я откушу тебе голову! Шустрик попал в беду. Если ты не вызволишь его, то уж никто не сумеет.
Из цилиндра не донеслось ни звука; покуда мистер Пауэлл писал мелом на дощечке число «24» — столько суток уже длился эксперимент с обезьяной. Постояв немного, мистер Пауэлл постучал по металлу авторучкой, но, так и не дождавшись ответа, занялся другими делами.
Мистер Пауэлл пришел пораньше, чтобы проверить обработанных аэрозолем кроликов и сделать соответствующие записи, — этой рутинной работой он занимался весь вчерашний вечер. Кроликов использовали в опытах, которые по закону следовало провести, прежде чем господа Глабстолл и Бринкли смогут выбросить на рынок свой только что разработанный лак для волос «Ринки-Динки». Сроки уже поджимали, поскольку первая серия опытов дала весьма сомнительные результаты. Господа Глабстолл и Бринкли с нетерпением ожидали ясности в этом вопросе, желая поскорее запустить лак в массовое производство, одновременно развернув рекламную кампанию. (Он посмотрит на вас другими глазами, если с вами «Ринки-Динки»!)
Кроликов опрыскивали, держа их минут пятнадцать в парусиновом мешке, а потом рассаживали по железным ящикам, в дверце у которых имелась дырка для головы, причем со специальным зажимом, так что голова и уши кролика оказывались снаружи и он не мог ни втянуть голову внутрь, ни потереть лапами глаза. В обязанности мистера Пауэлла входило следить за повреждениями глаз, измеряя толщину роговицы.
Надев белый халат и вымыв руки дезинфицирующим мылом, мистер Пауэлл в задумчивости постукивал кончиком карандаша по своему верхнему зубу и просматривал рабочий журнал, который его коллега мисс Эврил Уотсон, занимавшаяся собственно опрыскиванием, заботливо оставила раскрытым на лабораторном столе. Опрыскивание производилось с 12.00 до 12.33, — ага… вчера… значит… прошло часов двадцать… ясно… — Ничего необычного. — Хорошо. — В мешках кролики отчаянно боролись. — А как бы на их месте вели себя вы, милая Эврил? — Трое визжали. — Совершенно бесполезная информация. Ну, что там еще? — Быстрое вздутие. Индивидуальная проверка в 18.00 показала вздутие тканей во всех случаях. Вздутие роговицы в среднем 164, 16 % от нормы. — И то хлеб. — Лакримация. — Это и так ясно. — Сильное покраснение и отечные образования. — Ладно, ближе к делу. Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочесть в отчете.
Головы кроликов, которые торчали из стоявших длинным рядом ящиков, взирали на выкрашенную зеленой краской стену. На фоне тускло мерцавшего металла эти отделенные от тела головы выглядели столь неестественно, что еще не вполне проснувшийся мистер Пауэлл, зевая и рассеянно пользуясь своей привилегией протирать руками глаза, поддался на время иллюзии: ему показалось, что это вовсе не головы живых тварей, но некий резной фриз с изысканным орнаментом — нечто вроде ангельских головок, выглядывающих из-за спин Отца, Сына и Пресвятой Девы в сцене Страшного суда на каком-нибудь резном тимпане западной стены храма или на главном алтаре. (Выросший в веселом городе Линкольне, мистер Пауэлл в свое время пел в церковном хоре, поэтому подобные картины были ему не в новинку.) Однако там ангелочков обычно не изображали со слезящимися глазами (ибо, как известно, Господь утрет каждую слезинку!), равно как и с дергающимися носами, так что несколько мгновений спустя, когда мистер Пауэлл добрался до кролика номер 10452 (Центр пускал в расход примерно сто двадцать кроликов ежемесячно), эта иллюзия исчезла.
— Эх, разбойничек, — пробормотал мистер Пауэлл себе под нос, беря одной рукой кролика за уши, а другой открывая ящик. — Свое ты отработал, скоро станешь…
В дверь лаборатории постучали.
— Входите, — сказал мистер Пауэлл, не поворачивая головы. — Скоро станешь покойничек. Покойничек в шкафу, милый мой разбойничек. И это, позволю себе заметить, будет твоя новая работа. Кабинет биологии в какой-нибудь прогрессивной средней школе… Не пропадать же добру. Вздутие роговицы на сто семьдесят целых и две десятых процента от нормы. Запишем-ка в журнал.
— Простите, сэр…
Мистер Пауэлл подумал, что за дверью, наверное, стоит подручный Тайсона мальчик Том. Он поднял глаза и с изумлением увидел перед собой полицейского. Мистер Пауэлл выпустил кроличьи уши и машинально встал.
— Простите, ежели напугал вас, сэр.
— Ничего, все в порядке. Просто я не ожидал вас здесь увидеть. Что-нибудь случилось? Но, простите за вопрос, как вы сюда попали? Я полагал, что тут еще все закрыто. А я, как видите, пришел пораньше.
— Ну, я открыл шпингалет на окне, сэр. Я звонил у входа, но никто не отвечал. Знаете, иногда нам приходится проникать в помещения по своему усмотрению, ежели, на наш взгляд, того требуют обстоятельства, то есть ежели есть опасность… только в этом случае, понимаешь, бывает необходимость вторгаться…
— Ну да, конечно. Так в чем же дело?
В это мгновение кролик сослепу наткнулся на деревянный штатив для пробирок. Мистер Пауэлл поднял его, возвратил в ящики и укрепил стальной хомут на шее животного. Полицейский учтиво ожидал, покуда тот закончит.
— Так вот, я только что из Конистона, сэр, понимаете ли. Похоже, там у одной леди из Даннердейла, у мисс Доусон в Ситуэйте, то есть она говорит, мол, одна из ваших собак заперта у нее в сарае.
— (Боже правый!) Одна из наших собак?
— Похоже на то, сэр. Судя по всему, мисс Доусон проснулась нынче утром и обнаружила ту собаку у мусорного бака. Так она вышла из дома, поймала собаку и посадила в сарай.
— Да неужели?
— Да, сэр. Похоже, она видела зеленый ошейник и еще шрам длинный на голове. Поэтому мисс Доусон решила, что собака ваша, и позвонила нам. Сержант звонил сюда еще полчаса назад, но никто не отвечает…
— Естественно, еще рано…
— Это так, сэр. Вот сержант и велел мне сходить к вам и отыскать кого-нибудь, с кем можно поговорить об этом деле.
— Что ж, по-видимому, я и есть тот самый кто-нибудь. Я доложу директору, как только он придет.
«Вряд ли он сильно обрадуется, — подумал мистер Пауэлл. — Расхлебывать потом — хлопот не оберешься».
— Да, но тут такое дело, сэр. Я вынужден просить кого-нибудь поехать со мной в Даннердейл к той леди, да, и на собаку посмотреть, надо, понимаете, идентифицировать.
— Что, прямо сейчас?
— Как можно скорее, сэр, ежели позволите. Ежели это те самые собаки, сэр, что ярок режут, и ежели они как-то замешаны в том несчастном случае у Бурливого, то их надо срочно идентифицировать и избавить от них ту леди. Она ж беспокоится, понимаете…
«Это уже опасно, — подумал мистер Пауэлл. — Но, черт подери, я не вижу, как отказаться. Господи, почему всегда я?»