Минуты ожидания проходили в напряженной тишине.
Интенсивность накачки уже перешла границы невидимого диапазона, и космос вдруг начал заливать тускло-красный свет; инфракрасное видение автоматически отключилось из-за сильной тепловой засветки, но на обычных экранах уже отчетливо проявилась черная, вращающаяся по часовой стрелке воронка, образованная вихреобразным сплетением кристаллических нитей. Статические разряды продолжали бродить по вращающейся массе Логров, некоторые из кристаллических нитей центробежная сила вращения отклоняла в стороны, и оттого рождающееся на глазах образование казалось каким-то дымчатым, лохматым.
Логрис возрождался.
Он был намного больше, чем человеческий крейсер — масса вращающихся кристаллов продолжала распухать, расти в объеме, поэтому транспортным кораблям пришлось задействовать маневровые двигатели и отойти на несколько сот километров, фрегаты были вынуждены повторить маневр грузовых судов, и только «Антимир» продолжал висеть в пространстве напротив бешено вращающейся воронки Логриса.
* * *
Прошел час, прежде чем поступил доклад кибернетической системы о том, что возникшее на глазах людей единение кристаллов наконец стабилизировалось и прекратило свой пространственный рост.
Глубинное сканирование показало, что в недрах Логриса образовалась сложнейшая структура связей, — ее геометрию и логику трудно было постичь с первого взгляда. Масса соединившихся Логров продолжала вращаться, но уже медленнее, словно инерционный маховик, раскрученный импульсом ускорения и теперь постепенно теряющий обороты.
Ожидание продолжалось, оно было тягучим, томительным.
Шейла сидела в нейросенсорном кресле, бледная, осунувшаяся, полная тревоги и неопределенности.
— Есть устойчивый сигнал, сэр! — возглас оператора, отслеживавшего диапазоны связи, был полон изумления. — Он… Он ожил!
Лерватов тут же обернулся к Шейле.
— Ты готова?
Она смогла лишь кивнуть, побледнев еще больше.
— Нейросенсорный контакт, быстро! — распорядился Дмитрий, и техники тут же засуетились вокруг демонтированного с «Ворона» пилот-ложемента.
— Мы будем следить за твоим состоянием, Шейла. — Майор попытался ободряюще улыбнуться, но мимика вышла натянутой, нервной.
— Уничтожьте его, если со мной что-то случится… — тихо произнесла Шейла, позволяя техникам присоединить датчики к специальным гнездам нейросенсорного костюма. — Ник… Дай мне руку… — попросила она.
Сокура накрыл своей ладонью ее пристегнутое к подлокотнику запястье.
— Все будет в порядке.
Она слабо улыбнулась, шунт нейросенсорного соединения вошел в гнездо височного импланта, и Шейла, повинуясь натяжению оптико-волоконного кабеля, откинула голову на усеянный тысячами микроскопических игл подголовник кресла.
— Ну… с богом.
* * *
Это было так поразительно, так необычно, что в первый момент в разуме Шейлы не нашлось адекватных сравнений.
Вспышка света, миг озарения?
Нет, эти эпитеты казались слишком тусклыми, по сравнению с тем, что она испытала в тот миг, когда ее разум нырнул в виртуальную реальность.
Чернота, которая ослепительно сверкала.
Рядом с ней находилось нечто огромное.
Оно висело ослепительным черным пятном посреди безликой бездны.
Это был Логрис. Сгусток древних разумов, бесконечное продолжение прожитых когда-то жизней, виртуальная Вселенная, созданная для того, чтобы попрать смерть…
«Ты ощущаешь меня?.. Видишь?.. Чувствуешь?..» — сосредоточившись на этом сверкающем сгустке мрака, мысленно спросила она, задыхаясь от сонмища терзавших ее предчувствий, страха, ожидания, вожделения контакта…
Некоторое время она не воспринимала никакой реакции ответа, потом сгусток черноты вдруг пришел в движение, начал разрастаться, и внезапно в ее сознание проникли смутные, обрывочные образы, похожие на черно-белые картинки, воспроизведенные посредством неполноценного проекционного устройства, которое передавало больше помех, чем смысла, затем мельтешение закончилось, и Шейла внезапно услышала:
— Да… человек… женщина… капитан… Шейла… Норман… слышу… чувствую… Здравствуй…
«Семантическая пропасть?»
— Ты Логрис?
Тишина. Лишь черная бездна кружит перед мысленным взором. Вечность.
— Я… ЛЛООГТРРИИСС…
В этом растянутом, деформированном понятии ей послышалось больше вопросительных, чем утверждающий интонаций, словно та чернота, которая пыталась общаться с ней, еще не вполне адекватно воспринимала сама себя, но тем не менее Шейла ответила:
— Здравствуй…
Опять последовало несколько растянувшихся в вечность мгновений тишины, и вот в ее сознание вновь проник вопрос, еще не совсем грамотно сформулированный, но абсолютно понятный:
— Я… не был?
Пропасть стала чуть уже.
— Да. Тебя разрушили три миллиона лет назад.
— Единица времени… непонятно… дать эталон…
— Оборот планеты вокруг солнца. Это год.
— Параметры… орбиты…
— Не помню… — откровенно призналась она и тут же испугалась собственной неосведомленности. — Это Земля… — поспешно добавила Шейла.
Перед ее мысленным взором внезапно вспыхнула звездная карта спирального рукава, который не был перечеркнут провалом пустоты. Это был доисторический мир!
— Покажи…
Разум Шейлы машинально выделил на схеме хорошо знакомую точку Солнечной системы, откуда две тысячи лет назад началась Экспансия Человечества.
Ответ пришел очень быстро.
— Знаю… Мы… были… Земля… Параметры орбиты… Вычислено… Три миллиона лет… понятно… Единица временного измерения стандартизирована…
«Иисусе!» — Это была машинальная мысль-восклицание, но то, что последовало далее, ошеломило ее намного больше, чем все прожитое до этого, вместе взятое.
— Ты… знаешь… язык… Логра?.. — пришел неожиданный вопрос.
— Нет, — растерялась она.
— Ты назвала… термин, — настаивал бесплотный голос.
— Я мысленно произнесла имя Иисуса! — похолодев, ответила Шейла.
— Иезуз… — поправил ее бесплотный голос. — Это термин Логра, означающий «искусственное зачатие». Генетический эксперимент — второе значение, но редко употребляется… — обстоятельно, как и подобает настоящей машине, пояснил мрак.
Все смешалось в этот миг в разуме Шейлы. Непорочное зачатие! Рождение младенца Христа… Библия… Вознесение!.. Неужели?
— Вы посещали Землю?! — вырвался у нее вопрос.
— Давно… Перед нашествием Предтеч, — с готовностью ответил голос.