В маленькой комнате стоят затхлый запах, и Адель тут же открыла окно, чтобы проветрить.
— С ума сошла! — подскочил Борис. — Закрой сейчас же! Холодно!
Снаружи лило как из ведра. Адель вытряхивала пыльные покрывала, а два брата смотрели на нее в недоумении.
— Вот уж привереда, — сказал наконец Борис.
— Терпеть не могу грязь, только и всего! — парировала Адель.
Том закрыл окно и посмотрел вдаль. Окна номера выходили на маленькую площадь, где под деревом мокли их велосипеды. Было пять часов вечера, приближалась ночь, а Беа и Ноно до сих пор не приехали. Обеспокоенный Том вглядывался в линию горизонта, в надежде их увидеть, но тщетно.
Ребята спустились в зал. Сидя за кружкой горячего шоколада, они смотрели в окно и волновались за отстающих.
— Вы думаете, с ней что-то случилось? — не выдержал Борис.
Он чувствовал себя ответственным за то, что они оставили сестру на произвол судьбы, фактически бросили посреди ирландских полей, и очень сердился на себя. В глубине души он любил близняшку больше всех на свете, но из-за своей глупой мальчишеской гордости запрещал себе выказывать какие-либо чувства по отношению к ней. Верный пословице «Кого люблю, того и бью», он мог часами провоцировать ее и выводить из себя, но никогда не был с ней ласков. Теперь он об этом жалел. А если с ней случилось что-нибудь страшное? Это будет его вина, целиком и полностью. Он будет злиться на себя до конца жизни и умрет от горя. В этот момент за окном появилась знакомая фигура, тащившая велосипед за руль. Это была Беа, целая и невредимая, приехавшая на час позже ребят! Девочка привязала свой велосипед к трем другим, взяла Ноно на руки и пошла к единственным светящимся в ночи окнам. На улице был слышен шум, доносившийся из бара, — смесь хриплых голосов, хохота и традиционной для этой местности музыки: звучали скрипки, флейты, волынки, аккордеон и банджо.
— Беа! — воскликнул Том.
Замерзшая, с каплями пота на лице, вымокшая до нитки, Беа была похожа на половую тряпку, которую только что окунули в ведро. Еле держась на ногах, она подошла к троице и выпалила на одном дыхании:
— Спасибо! Безумно приятно, честное слово! Я оценила! Шестьдесят километров в одиночку под ливнем и в такой холод, где никто тебя не ждет, это такой гениальный опыт, который я рекомендую всем получить! Тебе особенное спасибо, Адель, спасибо за то, что поддержала эту веселую игру! Что касается тебя, Борис! Тебе не придется долго ожидать расплаты! Я не собираюсь этого забывать! Вот вернемся домой, и ты свое получишь. В любом случае, об этих каникулах я буду помнить всегда! Это так забавно! Бывайте, маленькая толстушка передает вам пламенный привет! Чао!
Несмотря на гомон в баре, Беа вовсе не нужно было кричать, чтобы ее услышали — все читалось на ее лице. Она взяла Ноно в одну руку, затем направилась к стойке бара, где хозяин дал ей ключ от комнаты девочек, и поднялась наверх по лестнице.
Вечером Беа согласилась спуститься вниз поужинать, но холодная война, установившаяся между ребятами, была еще не закончена. В углу группа мужчин и женщин, сидящих перед своими пивными кружками, играли заводную мелодию. Адель и Борис подошли к местным жителям, чтобы расспросить их о старике по имени Понтоппидан. С ужасным ирландским акцентом, который бы не поняли даже англичане и американцы, хозяин бара, Пат Маллиган, ответил им очень уверенно:
— Понтоппидан? Нет, нет никого с таким именем во всем графстве Клэр!
Затем он посмотрел на бородатого старика в фуражке, сидящего за стойкой бара со своей пятой пинтой эля.
— Эй! О’Нил! — громогласно крикнул хозяин, перекрывая звуки музыки.
Старик вздрогнул, поднял полупьяный взгляд на хозяина бара, опустошил одним глотком свою кружку, как будто при звуках имени в нем включился какой-то скрытый механизм, требующий выпивки. Хозяин поставил перед его носом следующую пинту:
— О'Нил, эти ребята ищут одного старика. Понтоппидан его зовут, тебе это о чем-нибудь говорит?
— Что? Что ты говоришь?
— ПОНТОППИДАН! ТЫ ТАКОГО ЗНАЕШЬ? — Хозяин проорал вопрос ему на ухо. В такой шумной обстановке они еле слышали друг друга. — Эти ребята его ищут!
Бородатый старик отхлебнул полкружки и вытер пену вокруг рта рукавом:
— Нет, не знаю такого.
— Старик? Я знаю только старого безумца, который живет в Клиффе!
Зычный голос мужчины лет пятидесяти, одетого в старые джинсы и клетчатую рубашку, раздался из зала. Он стоял, облокотившись на стену. Другой подхватил беседу:
— Ты имеешь в виду Буаля, задохлика из башни О'Брайен?
— Да, его! — ответил здоровяк. — Может, это он?
— Да он давно уже на том свете, наверное, — возразил хозяин, и его слова вызвали среди завсегдатаев взрыв смеха. — Вот уже полгода, как его никто не видел.
— Наверное, его ветер унес!
Новый взрыв хохота.
— Смотрите, — сказал Пат, обращаясь к детям, — его тряпка до сих пор здесь. И вот уже полгода она тут валяется, с его последнего визита. Даже не знаю, что с ней делать. Он ни разу за ней не пришел, потому и говорю, что, может, он уже на том свете! Впрочем, если до конца недели он не появится, я выброшу ее в мусорку! Только инфекцию разносит!
На вешалке при входе висел твидовый плащ, весь в заплатках.
— Если через полгода и один день старик не вернулся за ним, значит, он теперь твой, Пат! — бросил мужчина, вызвав громкий хохот в зале.
— Очень мило, Блэ!
— Сколько ему лет, вы знаете? — спросил Борис, который более или менее уловил, о чем говорят мужчины.
— Я не знаю. Эй, ребята! Сколько лет может быть задохлику из башни? — крикнул хозяин.
— Да он самая настоящая развалина!
— Да, но он до сих пор на ногах, бедолага! И это не мешает ему приходить сюда время от времени и опустошать добрую пинту эля!
— Я вас не об этом спросил!
— Ба! Поди знай! Если ему и есть девяносто, то ему точно недолго осталось!
— Да ладно! Ему уже гораздо больше — сотня как минимум!
Дети с улыбкой прислушивались к оживленной беседе и начинали потихоньку осваиваться среди местных жителей. Впрочем, в Ирландии многие быстро начинают чувствовать себя как дома.
— И в свои-то годы он все еще ходит сам, чтобы добраться сюда?! — воскликнула Адель, удивленная этим фактом.
— Нет, его сопровождает его карлик Фуаль.
— Ты думаешь, он вскарабкивается ему на спину, чтобы идти быстрее? — спросил один из местных.
— Заметь какое преимущество — ему не нужна лестница, чтобы забраться на плечи!
Смех становился все громче. Дети очень быстро влились в толпу ирландцев, которые не упускали случая повеселиться. Неожиданно группа музыкантов заиграла ритмичную джигу, и мужчины с женщинами пустились в пляс, что-то радостно выкрикивая на весь зал. Адель, подхваченная одним из мужчин, старалась, как могла, успеть за ритмом этого быстрого танца. Потом наступила очередь Тома, Бориса и Беа. Ноно, который танцевал сам, тоже был замечен. Его номер имел оглушительный успех. В выбивании чечетки когтями по полу он мог соревноваться с любым ирландцем. Ночь состояла из череды кельтских танцев, веселых и безумных. Ирландия — это не только холмы и равнины, это также смех, пляски и безудержное веселье. Беа окончательно перестала дуться и веселилась как сумасшедшая полночи.