Ответа на этот главный вопрос комната не давала.
Вообще, единственным светлым пятном являлось окно. На подоконнике был установлен обширный плексигласовый вольер, в котором напропалую резвилось десятка два белых крыс.
Здоровенных. Толстых. Размером с Элвиса. Такие стероидные крысы, могучие.
Это было странно – с такими вкусами Коростылева должна была содержать обычных серых крыс, тех, которые в изобилии водятся в подвалах, на помойках и в других неприятных местах. Но у Коростылевой были крысы только белые.
Однако почти сразу я понял – это были не простые крысы, а крысы освобожденные. В смысле, выкраденные Коростылевой в разных учреждениях, где эти крысы использовались. Видимо, в этом вольере осуществлялась их адаптация к будущей жизни. С прицелом на грядущее выпущение.
– А где она спит? – с удивлением спросил Питер.
Это был тоже вопрос нелегкий. Видимо, тут где-то имелась раскладушка, хотя вполне могло быть, что Короста спала на полу, в обнимку со своими черепахами.
Но выяснять, где обитает Коростылева, было недосуг. Я велел Питеру стоять на страже и занялся крысами.
Снял тяжелую маску и подошел к подоконнику.
– Как определить, где Элвис? – встревоженно спросил Питер.
– Это просто, – самонадеянно сказал я.
Однако это оказалось не так просто, как представлялось. Я вылавливал из вместилища крысу, заглядывал ей под заднюю лапу, не обнаруживал татуировки и выпускал обратно. Она тут же смешивалась с остальными, и я никак не мог определить – проверял я уже эту крысу или нет. А ни по каким другим признакам Элвис Тридцать Восьмой никак не отличался от своих собратьев.
Крысиный досмотр продолжался уже, наверное, минут пять, а Элвис все не обнаруживался. Тогда я сменил тактику. Я стал доставать крыс, осматривать и выпускать на пол. Они, к удивлению, не разбегались, держались белой кучкой и, как мне показалось, старались усаживаться рядками.
Когда осталась последняя капля... то есть крыса, меня что-то стало разбирать сомнение. Я поймал грызуна, заглянул ему под заднюю лапку и отправил обратно в аквариум.
– Нет, – сказал я.
Честно говоря, такого я не ожидал. Совсем. Это было поражение. Поражение № 2. За два последние дня два поражения.
– Чего нет? – спросил Питер.
– Элвиса.
– А где же Элвис?
Вопрос.
Где мог быть этот чертов Элвис. Короста меня перехитрила. Умная, на самом деле умная.
Я оглядел комнату. Нет, Элвису здесь больше негде было прятаться. Может, она его на самом деле выпустила? Так, без подготовки?
Со стороны входа послышались ругань, вопли и что-то грохочущее.
– Это она! – испуганно прошептал Питер.
Я уже и сам понял, что пришла хозяйка. Короста. Поэтому я быстренько надел маску и развернулся к двери.
Коростылева ворвалась в комнату.
– Служба дератизации, – я изменил голос. – Осматриваем ваших грызунов...
– Грызунов?!
Мне показалось, что Коростылева что-то заподозрила. Как-то она слишком подозрительно на крыс уставилась, приблизилась к аквариуму и, быстро двигая глазами, пересчитала добро.
– Хм... – Коростылева по-собачьи почесала себя за ухом.
– С крысами все в порядке, – просипел я. – А вот ваша нутрия нам не нравится.
Я ткнул пальцем в нутрию.
– И чем это вам не нравится моя нутрия?! – Коростылева подбоченилась, совсем как ее мамаша. – Чем?!
– А у вас на нее сертификат имеется?
Я не знал, нужен ли на нутрию сертификат, но на всякий случай сказал.
– Какой еще сертификат?! – наступала Коростылева.
– Соответствия! – тоже заорал я. – Ваша нутрия соответствует предъявляемым к ней требованиям?
– Каким это требованиям?
– Гигиеническим! А вдруг у нее ящур?!
– Ящур? – Коростылева была поражена.
– Ящур. Эфиопский.
Коростылева поглядела на нутрию с опаской, затем понимающе хмыкнула.
– Ага, – сказала она, – у моей нутрии ящур, так, значит... А вы за небольшую сумму закроете на это глаза, да?!
– Ну... – я замялся. – Если, конечно...
– Вон отсюда! – крикнула Коростылева. – Вон из моей квартиры! Взяточники! Я буду жаловаться! Я до прокуратуры дойду!
– Вы препятствуете осуществлению полномочий... – пытался отбрыкиваться я.
Но Коростылева перешла в неуправляемое состояние. Хорошо хоть колуна у нее не было. Под рукой.
– Вон! – орала она. – Вон! Вы не имеете права! Ущемление достоинства...
Мы медленно отступали.
– У нас в стране свобода! У нас в стране демократия! Опричники! Я вам покажу дератизацию!
– Как? – удивилась Коростылева-старшая на выходе. – Вы их что, оставляете? Вонючек?
– Они не представляют никакой опасности, – сказал я. – Можете спокойно жить дальше.
Через четыре часа позвонила Тоска. Взял трубку.
– Да? – раздраженно буркнул я.
– Феликс, это я, – сказала Тоска.
Будто я мог ее не узнать.
– Феликс, ты чего молчишь? – осторожно спросила Тоска.
– Да так, голова болит...
– Так ты таблетку выпей! – посоветовала Антонина. – Или у тебя нет? Я могу в аптеку сбегать!
Какая, однако, услужливость!
– Да есть у меня таблетка, – огрызнулся я.
– Да...
– Да.
Тоска замолчала, полминуты я слышал в трубке только скорбные вздохи и невеселые ахи.
– Антонина, – не вытерпел я, – ты что-то хотела мне сказать?
– Ну да, – снова вздохнула Тоска. – Ну да. Я хотела сказать, чтобы ты не расстраивался...
– А я не расстраиваюсь.
– Не расстраивайся, Феликс, ты же старался...
Я промолчал.
– Не расстраивайся, – сказала она в очередной раз, было слышно, что Тоске меня жалко. – Это ничего... Ну, как ты мог найти такого маленького крысенка в таком большом городе? Ведь даже Снежок не смог, а он собака. Да даже милиция его бы не нашла...
Я молчал. Тоска меня утешала. Как могла. Мне вдруг как-то неудобно стало – Тоска была такая искренняя...
Все-таки она молодец. Конечно, с вывертами, однако все-таки молодец. Хорошо, что у меня есть Тоска.
Утешала Тоска меня тоже долго, не жалела ни сил душевных, ни времени тарифного.