– Кирнем по бутылочке, – изрек я и раздал бутылки. – За знакомство. Это старинная русская традиция, ты же должен знать, Питер.
Банку со шпротами я поставил на журнальный столик. Последний аккорд – горсть пластиковых вилок. В хаотическом порядке. По подносу. Натюрморт.
– Пивка для рывка, – сказал я.
У Питера отвисла челюсть, и я смог убедиться, что хваленая американская стоматология торжествует не только снаружи, но и внутри. А так тебе! Вот она – наша Раша, все вот так, по-серьезному.
– Куропяткин, хватит выделываться, а?! – попросила Тоска и поставила бутылку на подоконник.
– Ты что, против дружбы народов? – осведомился я.
– А как открывать? – Питер с недоумением вертел бутылку.
– Зубами, – мрачно ответил я. – Или глазом. Я глазом предпочитаю.
Я приложил бутылку к глазу и принялся делать вид, что ее открываю.
– Может, не надо? – осторожно спросил Питер.
– На самом деле, не надо, Феликс, – примиряюще сказала Тоска. – У нас важное к тебе дело, зачем так...
Я и сам уже начал понимать, что зашел слишком далеко. С этим дурацким пивом. Ситуация была сложная, надо было выворачиваться из нее без потери лица, и Тоска пришла на помощь.
– Ты забыл? – с прищуром спросила она. – Ты забыл, что дал зарок?
Я отнял бутылку от глаза.
Вообще, я не пью. Ни пива, ни еще чего. И желания не ощущаю. Мне и без этого хорошо. Но вот решил перед этим Питером рисануться. Глупо, конечно...
– Точно, – сокрушенно сказал я, – у меня же зарок. Ни капли спиртного, пока... Ну, это, короче, тайна.
– И мы не будем, – Тоска мягко отобрала пиво у Питера. – Правда?
– Правда... – растерянно сказал князь. – Не будем...
Какое, однако, взаимопонимание.
– У нас к тебе серьезное дело, – Тоска поглядела на Питера.
Я неожиданно подумал, что она решила уехать в Америку. А что? А вдруг ее этот товарищ Питер пригласил? В скаутский лагерь на Кристальном озере, узелки завязывать, спасаться от маньяков с мачете... Мне как-то неприятно даже стало от этой мысли.
Ну, что Тоска уедет.
– Да, – подтвердил Питер, – это очень серьезно. Очень.
– Может случиться международный скандал, – добавила Тоска.
От сердца у меня отлегло. Международный скандал – какая мелочь...
– Видишь ли, – теперь Тоска взглянула на меня проникновенно, – видишь ли, пропала одна вещь... то есть не вещь, а... одним словом, кое-что пропало. Очень ценное и дорогое. У одной из американских девочек...
– Насколько ценное? – спросил я.
Если у какой-то американской красавицы пропало бриллиантовое ожерелье, то меня рядом с этой пропажей за километр не будет. Бриллиантовыми ожерельями пусть занимаются ребята из ГОВД, они настоящие профессионалы. И потом, бриллиантовое ожерелье на самом деле тянет на международный скандал, не хватало мне еще в скандал оказаться замешанным...
– Пропажа, конечно, не имеет большой цены... – начала было Тоска.
– Нет, имеет, – возразил Питер. – Она имеет определенную цену, и немалую...
Питер замолчал.
Тоска поглядела на него, а он на нее. И молчали. Они меня утомили уже этими переглядками.
– Что пропало-то? Может, расскажете?
– Крыса, – ответил Питер. – Крыса пропала.
Какая еще крыса?
– Золотая? – спросил я.
– Что золотая? – не поняла Тоска.
– Ну, крыса золотая?
– Нет, почему золотая, обыкновенная... Живая.
– Пропала обыкновенная крыса, и из-за этого может случиться международный скандал?
Тоска кивнула.
Пропала крыса. Живая. Наверное, это крыса – посол доброй воли. Символ добрососедских отношений. И теперь она похищена. И в связи с этим похищением может разгореться конфликт...
– Да, – шепотом сказала Тоска. – Из-за нее может разгореться скандал. Это непростая крыса...
Питер озабоченно покивал.
Я так и знал, что это непростая крыса. Это, наверное, крыса-космонавт. На ней, вероятно, испытывали различные лекарства будущего, и теперь в ней кроется секрет вакцины от маразма. Почему тогда она оказалась здесь? Нет, понятно, что в нашей стране ситуация с маразмом сложная, но отпускать такую ценную крысу...
– Погодите-погодите, – сказал я, – вы что, хотите, чтобы я отыскал крысу?!
Тоска и Питер кивнули.
– Вы что, придурки? – спросил я.
– Пре-дурки? – вопросительно повторил Питер. – Что такое «пре-дурки»?
Питер стал говорить уже совсем хорошо, а может, это ухо уже привыкло к его кваканью, короче, акцента я почти не чувствовал.
– Да! – Тоска повысила голос. – Да! Мы хотим, чтобы ты помог найти крысу! Это непростая крыса. Это крыса Элвиса!
Тоска замолчала. Дала вроде как мне время, чтобы переварить информацию.
– Какого еще Элвиса? – спросил я.
– Того самого.
– Какого того самого?
– Ну того, – Тоска указала пальцем в потолок.
Я догадался. Элвиса. Элвиса Пресли, был такой раньше, песни пел, тут кино еще про него недавно показывали. Вообще Элвис Пресли известный был в свое время американец, сейчас многие его песни переделывают. Свое сочинить не могут, чужое тырят. А Элвис хорошо горло драл. И танец такой еще дебильный придумал – коленками дергать, будто вся нижняя часть туловища парализована, но в то же время к динамо-машине подключена. После войны все так плясали, иногда и сейчас пляшут. Он еще, кажется, на Мэрилин Монро был женат... Или на жене президента Кеннеди, после того как его уже убили. Ну, одним словом, не последний чемодан в мировом пространстве.
Мегастар. Так бы сейчас сказали.
Был, вернее, мегастаром. Умер потом при непонятных и странных обстоятельствах, так что многие думают, что Элвис даже жив. До сих пор. Где-то.
– Это не ко мне, – ответил я. – Это к Буханкину. Буханкин верит, что Элвиса похитили инопланетяне и теперь он живет на Веге. Путь он и ищет...
– Да мы тебя не самого Элвиса просим найти! – воскликнула Тоска. – Не Элвиса, а его крысу!
– Крысу? Крысу Элвиса?
Эти опять кивнули.
– Идите-ка отсюда, – я сделал рукой прогоняющий жест. – Неширокими шагами. Крыса Элвиса... Антонина, ты что, меня совсем за дурачка держишь? Элвис умер когда? Лет тридцать назад? Или больше? А крысы? Вы в курсе, сколько живут обычные крысы? Года два? Или три? Какая крыса Элвиса?!
Я постучал кулаком по голове.
– Эта крыса Элвиса, она что – долгожитель?