Потом он с шутливой интонацией прошептал ей на ухо:
— И если в один прекрасный день я стану твоим мужем, обещаю сделать вес, чтобы ты не считала, что во мне слишком много от джентльмена.
Он обхватил ее за плечи, продолжая прижимать к себе. И хотя его левая ладонь оказалась у нес на груди, это прикосновение было ей приятно, но больше не вызывало ни возбуждения, ни неловкости.
Вот так все и должно быть, подумала она, — я принадлежу ему, а он принадлежит мне. Только так мы и можем стать единым целым.
Она снова почувствовала, что устала, что ее клонит в сон. Попыталась представить себе, как окажется в Мистаррии, в Королевском дворце. Позволила себе немного помечтать. Она слышала рассказы об этой стране. Белые корабли на огромной реке, каналы в городе. Зеленые холмы и запах морской соли. Туманы по утрам. Крики чаек и несмолкающий ропот волн.
Ей почти удалось представить себе даже Королевский дворец. Большая постель с шелковыми простынями, на окнах фиолетовые занавески, которыми играет ветер, и она сама, обнаженная, лежит рядом с Габорном.
— Расскажи мне о Мистаррии, — прошептала Иом. — «В Мистарии лагуны сверкают, как обсидиан, среди извилистых корней кипарисов…» — процитировала она слова старой песни. — Это и вправду так?
Габорн начал напевать мелодию, и хотя у него не было лютни, чтобы подыгрывать себе, его голос звучал очень приятно.
— В Мистарии лагуны сверкают, как обсидиан, Среди извилистых корней кипарисов, А над водою черной стелется туман И плавают лилии, как бакены у пирсов.
Ходили слухи, что в этих лагунах обитали чародеи вод и их дочери, нимфы. Иом сказала:
— У твоего отца есть чародеи. Какие они? Я никогда не встречалась с ними.
— Как чародеи, они довольно слабы. Большинство из них даже не способно отрастить себе жабры. Наиболее могущественные чародеи вод живут в океанских глубинах, а не рядом с сушей.
— Но они оказывают свое воздействие на ваших людей. Мистаррия — спокойная страна.
— Это точно, — сказал Габорн. — У нас в Мистаррии все просто одержимы тем, чтобы сохранять душевное равновесие. Очень спокойная страна. Кто-то может даже счесть ее скучной.
— Не говори о ней плохо, — попросила Иом. — Твой отец неразрывно связан с водой. Как бы это выразиться? Она даст ему способ… сохранять устойчивость. Он захватил с собой хотя бы одного своего чародея? Мне хотелось бы встретиться с ним.
Иом казалось, что отец Габорна, отправляясь в Гередон на Хостенфест, хотел продемонстрировать свою мощь, а для этой цели ему понадобились бы не только солдаты, но и чародеи вод. Да и в борьбе с Радж Ахтеном такой чародей очень даже мог бы пригодиться.
— Прежде всего, они не «его» чародеи. Не более, чем Биннесман — твой….
— Но в его свите есть хотя бы один?
— Скорее всего, да, — ответил Габорн. По его тону Иом почувствовала, что он тоже надеялся на помощь чародеев. Считалось, что чародеи вод, в отличие от Охранителей Земли, постоянно вмешивались в дела людей. — Но это — долгое путешествие, и на равнинах Флидса не часто встречается вода…
Габорн начал рассказывать ей о своей жизни в Мистаррии, об огромном учебном городке Дома Разумения, раскинувшемся по всему Аньюву. О том, что некоторые Палаты там представляют собой очень большие залы, где тысячи людей слушают лекции и принимают участие в дискуссиях. А в других Палатах, маленьких и уютных, похожих скорее на обычные комнаты в хорошей гостинице, зимой у огня собираются ученики — точно так же, как это делали их наставники когда-то — и учат свои уроки, прихлебывая подогретый ром…
Иом вздрогнула и проснулась, когда Габорн осторожно потряс ее за плечо.
— Пора, любовь моя, — прошептал он. — Нужно идти. Прошло уже почти два часа.
С неба сеялся мелкий дождь. Иом оглянулась по сторонам. Деревья над ними хорошо защищали от дождя, и все же казалось странным, что дождь не разбудил ее раньше. Как она вообще смогла уснуть? Габорн, наверно, использовал силу своего Голоса, чтобы усыпить ее, постепенно говоря все тише и тише, в напевном ритме.
Ее отец сидел рядом, уже совсем проснувшийся. Он протягивал руку, пытаясь схватить какую-то воображаемую вещь, и негромко хихикал.
Ловил бабочку.
Все тело, лицо и руки у Иом онемели. Проснулось сознание, но не тело. Габорн помог ей, и она поднялась, не чувствуя своих ног. Что она может сделать сейчас для отца?
Радж Ахтен превратил меня в старуху, раздираемую Тревогами, а отца — в ребенка, подумала Иом.
Может, ему лучше всегда оставаться таким, каков он сейчас, внезапно мелькнула у нес мысль? Таким невинным, таким способным удивляться любому маленькому чуду. Он всегда был хорошим человеком, но слишком беспокойным. Так или иначе, Радж Ахтен дал се отцу свободу, которой тот никогда не знал.
— Кони отдохнули, — сказал Габорн. — Дороги наверняка размыло, но уверен — мы доберемся быстро.
Иом кивнула, вспоминая, как всего несколько часов назад целовала Габорна. Внезапно в ней заговорил разум, смывая все воспоминания, и то, что произошло вчера, сейчас стало казаться просто сном.
Габорн на мгновение остановился перед ней, крепко обхватил за плечи и коротко поцеловал в губы — как будто стараясь внушить, чтобы она помнила все то хорошее, что случилось этим вечером.
Она чувствовала себя слабой и разбитой, но — что поделаешь? Они ускакали в ночь, позволив коням мчаться во весь опор. Биннесман оставил им коней Радж Ахтена в качестве запасных, и каждый час они останавливались, меняя их и давая возможность животным отдохнуть.
Пока они, словно ветер, мчались мимо спящих селений, в сознании Иом оживали картины, приснившиеся ей в то время, пока она спала в объятиях Габорна.
А снилось ей, что она стоит на башне грааков в замке своего отца, той, что севернее Башни Посвященных. Там обычно приземлялись грааки, на которых прилетали посланцы, принося сообщения с юга.
Во сне армия Радж Ахтена наступала через Даннвуд, сотрясая деревья. Единственной одеждой Пламяплетов был объемлющий их тела живой огонь. Все это Иом видела только вспышками — нелюди с их черными шкурами, крадущиеся в тенях под деревьями, рыцари на конях, в шафрановых и малиновых плащах, в боевых доспехах. А сам Радж Ахтен, такой гордый, такой прекрасный, стоял на лесной опушке, глядя на нес.
Даже во сне Иом охватил ужас, когда она увидела, как ее люди, крестьяне из Гередона, что было силы бежали к замку, надеясь укрыться в его безопасности. Они были везде, на всех холмах к северу, западу и востоку. Крестьяне в коричневых туниках и грубых сапогах. Крепкие женщины, окруженные детьми, мужчины с тачками, груженными репой. Дети, подгоняющие прутьями телят. Старуха со снопом пшеницы на спине. Юные влюбленные с мечтой о бессмертии в глазах.
И все торопились к замку, надеясь спрятаться в нем.
Но Иом знала, что замок не сможет защитить всех этих людей. Его стены не устоят перед Радж Ахтеном.