И только когда женщина оказалась совсем рядом, и он ощутил исходящий от нее жар — сухое тепло, источаемое кожей, — принцу стало ясно, что перед ним Пламяплет.
Женщина замедлила движение, глядя на него с выражением узнавания.
— Ты! — воскликнула она.
Времени на раздумья не оставалось. Каждой частичкой своего существа Габорн воспринимал ее как своего заклятого врага. Мгновенно выхватив меч, он взмахнул им и отрубил женщине голову.
Рован в ужасе открыла было рот, но Габорн зажал его рукой и сделал шаг назад.
Какое-то крошечное мгновение женщина-Пламяплет все так, же стояла, держа шарик с фимиамом в руке, а потом ее голова скатилась с плеч.
И тут же ее фигура превратилась в столб зеленого пламени, взметнувшийся высоко в воздух. От жара скалы под ее ногами протестующе застонали, тело сгорело в считанные секунды, и Габорн почувствовал, что даже ему опалило брови. Лезвие его меча вспыхнуло, точно на него обрушилось проклятье. Огонь пожирал окровавленный металл, подбираясь к рукоятке, и Габорн вынужден был бросить меч на землю.
Возникло ощущение, что нужно избавиться и от ножен тоже, — как будто пламя могло распространиться и на них из-за того, что они долго находились в близком соседстве с лезвием.
Слишком поздно до него дошло, какой ужасной ошибкой было убийство Пламяплета.
Могущественных Пламяплетов нельзя убить в обычном смысле этого слова. Эту женщину можно было лишить телесной оболочки, при этом ее плоть рассеивалась, сливаясь воедино со своим элементом. Однако существовал некий промежуток времени между смертью и рассеянием, когда сознание еще не угасло и вся мощь Пламяплета выплескивалась наружу, соединяясь со стихией, которой он служил.
Габорн со всей возможной скоростью отскочил назад, потянув Рован за собой. Даже умирая, женщина-Пламяплет стремилась сохранить человеческий облик, не утратить форму. Только что фонтан зеленого огня взметнулся в небо, а уже мгновение спустя на этом месте возвышалась огромная женщина, высотой что-то около восьмидесяти футов, казавшаяся сотканной из пламени.
Дьявольское создание вернуло себе телесную форму — изумительное соединение топазовых и изумрудных огней. Скульптурно вылепленные скулы и глаза совершенной формы, маленькие дерзкие груди и крепкие мышцы ног — все, все оказалось воссоздано с потрясающей точностью. Она стояла как бы в растерянности, поворачивая голову то на юг, то на восток и слепо глядя туда, откуда доносился шум сражения.
Любопытствуя, элементаль Пламяплета потянулась и дотронулась огненной ладонью до крыши одной из лавок на Рыночной улице. Свинец тут же начал плавиться и стекать вниз по водосточным желобам.
Это был район состоятельных людей, и многие магазины имели большие застекленные окна, которые начали лопаться от сухого жара. Деревянные двери и вывески вспыхнули.
И все же сознание элементали нельзя было назвать полноценным. Похоже, эта ипостась Пламяплета даже не осознавала, что она убита. По крайней мере, несколько мгновений в моем распоряжении есть, подумал Габорн.
Сейчас, пока она не напала на него.
— Бежим! — еле слышно прошелестел Габорн и потянул на собой Рован.
Но девушка замерла в шоке, чувствуя, как огонь опаляет ее, но не в силах сдвинуться с места. Потом она вскрикнула от боли, вызванной присутствием элементали.
Слева от Габорна находился магазин фарфоровых изделий. Оставалось лишь надеяться, что он имел задний выход. Принц поднял руку, прикрывая лицо, и головой вперед бросился через оконное стекло.
Осколки посыпались на него, лоб обожгло болью, но Габорн побоялся остановиться, чтобы обследовать рану. Рванувшись в заднюю часть магазина, к открытой двери, которая вела в мастерские, он потащил Рован за собой. Обернулся на мгновение и увидел огненную зеленую руку, которая вслед за ними просунулась сквозь разбитое окно.
Зеленый палец прикоснулся к спине Рован. Девушка душераздирающе закричала, когда пламя проткнуло ее, подобно мечу, и из живота вырвался длинный огненный язык.
Потрясенный мукой, которую он увидел в глазах Рован, и ее леденящим кровь криком, Габорн выпустил руку девушки. В голове словно что-то взорвалось — он осознал, что ничем не может ей помочь.
Ворвавшись в мастерские, он захлопнул за собой дверь. Вокруг были разложены резцы и шила скульптора по дереву, на полу рассыпаны деревянные стружки.
Почему Рован, недоумевал Габорн? Почему элементаль убила се, а не меня?
Он нашел заднюю дверь, запертую изнутри на засов. Отодвинул засов, чувствуя, что стена за его спиной трескается от жара. И выбежал в проулок.
В первый момент, ничего не соображая, кинулся влево, но потом передумал и свернул вправо, в узкий бульвар, шириной не больше двенадцати футов от порога до порога.
Вспоминая лицо Рован и то, как она погибла, Габорн испытывал ужасное чувство опустошенности и боли. Он хотел защитить ее, но действовал слишком импульсивно, и это погубило девушку. Временами ему не верилось в ее смерть, возникал порыв побежать обратно.
Он свернул за угол.
С широко раскрытыми от страха глазами, на расстоянии меньше двадцати футов от Габорна, стояли два воина Радж Ахтена. Они попятились в сторону, противоположную той, откуда появился принц.
Он обернулся, стремясь увидеть, что так сильно напугало их.
Элементаль Пламяплета навалилась сверху на дом, обнимая его, точно любовника. Пламя уже охватило всю крышу, черные клубы удушливого дыма явно раздражали ужасное создание.
Теперь оно уже очень мало походило на женщину — пламя жадно обгрызало фигуру, хаотически вырываясь во всех направлениях. Всякий раз, когда огонь охватывал очередное строение, элементаль увеличивалась в размерах и мощи, но все меньше напоминала человека.
Она яростно вращала глазами во всех направлениях, будто отыскивая что-то. Здесь было чему горсть — ниже располагались более бедные рыночные постройки, сплошь деревянные. В восточном направлении виднелись конюшни; а в южном — затянутый туманом Даннвуд с его криками смерти и ужаса.
Взгляд ужасного создания, не задержавшись на Габорне, сфокусировался на воинах. Оба разом повернулись и бросились бежать. Габорн, напротив, замер на месте, опасаясь, что движение может привлечь внимание элементали.
Потом се взгляд вернулся к большим округлым холмам Даннвуда. Над туманом поднимались ветви огромных деревьев, и это «лакомство» оказалось слишком привлекательно для элементали, чтобы она проигнорировала его. Теперь женщина-Пламяплет превратилась в голодного монстра, у которого было одно желание — есть. Каменные строения рынка предлагали слишком мало пищи.
Протянув руку, она ухватилась за башенный колокол, подтянула себя вверх и устремилась к лесу, огненными ногами топая прямо по крышам.
Когда она добралась до опускной решетки Королевских Ворот, оттуда послышались крики ужаса. Воины в башнях по ту сторону ворот при ее приближении вспыхивали как факелы, превращаясь в шматки горящей плоти, наподобие ломтей мяса, которые поджаривают на вертеле.