— Мы по-прежнему враги, сын Ордина!
Роланд слышал рычание и собачий лай. Он обнаружил вдруг, что лежит на суку каменного дерева высоко над землей.
Приподнялся в удивлении и увидел, что по верхним ветвям бегут огромные опустошители, сверкая зубами. Но страшная усталость заставила его уронить голову обратно. Ствол дерева вздрагивал, ветви потрескивали под тяжестью чудовищ.
— Стены рухнут! Стены рушатся! — прокричал кто-то вдали. И по каменному лесу раскатился голос Радж Ахтена: — Ко мне! Ко мне!
Кричали люди, рядом какая-то женщина звала на помощь.
Роланд глянул вниз со своего каменного насеста и увидел знакомое лицо — хитро улыбаясь, на него смотрел барон Полл.
— Помоги, — слабым голосом сказал ему Роланд. Барон засмеялся.
— Помочь? Ты ждешь помощи от мертвеца? А что ты дашь мне за это?
— Пожалуйста… — прошептал Роланд.
— А назови-ка меня «сударем», — глумливо сказал барон.
— Пожалуйста, сударь, помогите, — взмолился Роланд.
— Только если твой сын назовет меня так же, — засмеялся барон Полл. Он развернул коня и ускакал прочь, в туман.
Роланд вновь услышал вдали крики, треск щитков опустошителей. Он чувствовал такую боль, что не мог пошевелиться.
Над головой сверкнула молния, башня занялась огнем.
Роланд открыл глаза и долго лежал, глядя на свою руку. На руке была окровавленная повязка. Вокруг лежали мертвые тела. Белые стены Карриса стали красными.
Небо заволоклось тьмою. Кружились снежинки, похожие на хлопья пепла. Нет, понял Роланд, это и есть пепел. Он закрыл глаза, потому что смотреть было больно. Уже почти стемнело. Он подсчитал, что пробыл без сознания больше часа.
Потом он услышал детский плач, повернул голову. Из дома во дворе под стеною вышла молодая женщина в серо-голубом платье и заворковала ласково, словно успокаивая капризного ребенка.
Роланд собрал все силы и, превозмогая боль, перевернулся на живот. Повязка на руке тут же набухла кровью. Он поднялся на колени, зажал рану, надеясь остановить кровотечение, и огляделся по сторонам.
На южной стене не осталось никого живого. Лишь тысячи мертвых тел лежали на ней, среди них — несколько трупов опустошителей. С холодного неба сыпались пепел и сажа.
Стены замка дрожали, слышался скрежет камней. «Я избираю вас. Я избираю вас для Земли, — раздался в ушах Роланда чей-то шепот. — Бегите!»
Голос звучал где-то вдалеке, казался частью привидевшегося ему кошмара. Роланд не мог понять, что это значит.
Он снова огляделся по сторонам. Подумал было, что все убиты. Но потом решил, что защитники, скорее всего, покинули стену. Она дрожала под ним, камень крошился, штукатурка осыпалась.
Он окинул взглядом город. Ворота у дамбы были повержены вместе с башнями. Опустошители пробивались в замок. Во дворе шла отчаянная битва, солдаты Карриса в попытке отбить дамбу пробирались по грудам мертвых тел. Среди них сражалось и несколько великанов Фрот.
Равнина перед Каррисом почернела от тысяч и тысяч опустошителей. У Холма костей с ними сражались люди. Медленно вращалось колесо из нескольких сотен рыцарей, щетинясь во все стороны копьями.
Копья, ударяясь в панцири опустошителей, с треском ломались. Лошади падали вместе с седоками. Вздымались и опускались страшные клинки и чудо-молоты.
В центре колеса ветер трепал флаг с зеленым рыцарем Мистаррии — знамя короля Ордина.
И тут Роланд увидел самого Короля Земли, Габорна Вал Ордина, который медленно шел к Холму костей. Его окружали телохранители, и сердце Роланда встрепенулось при мысли, что среди них, может быть, находится его сын. Ах, если бы Аверан была здесь и тоже видела это!
«Так вот оно что! — понял он вдруг. — Этот голос, что я слышал… Король Земли избрал меня».
«Но за что? — удивился он следом. — За что меня-то? Ведь я недостоин. Я — убийца. Бесполезный, обыкновенный человек. Не воин».
Роланд никогда не тешил себя иллюзиями. Даже в самых смелых мечтах он не представлял себе, что Король Земли может его избрать.
Он почувствовал, что по лицу его текут слезы. Чем он отплатит за такой подарок?
— Благодарю вас, — прошептал Роланд, не зная, слышит ли его Король Земли.
И тут над стеной пронесся колдовской ветер, закружил стайку гри, словно хлопья пепла, и принес с собой ядовитый запах заклятия.
Роланд, ослабевший от ран, еле-еле смог подняться на колени. Новое же заклятие лишило его и остатка сил.
Он рухнул на стену, ощутил, как она качнулась под ним. Сил не было ни вздохнуть, ни позвать на помощь, ни даже закрыть глаза.
Аверан в это время находилась в четырех милях от замка Каррис и крепко держалась на скаку за Боринсона, чтобы не упасть. Индопалец, взявший к себе в седло зеленую женщину, теперь боролся с нею, не давая ей вырваться и соскочить.
От гнавшихся за ними опустошителей они уже давно оторвались.
Но Аверан было не но себе. Она не могла понять, как Роланд оказался здесь, вместе с этой красавицей из Индопала и ее телохранителями. Почему на нем другая одежда, и откуда у него такая великолепная лошадь?
Наконец с некоторым замешательством она сообразила, что это не Роланд. Дело было не в одежде и не в лошади — от него пахло по-другому. Шалфеем, кустарниками и песком пустыни, а не зелеными травами Мистаррии.
— Кто вы? — спросила она. — Я приняла вас за моего друга Роланда.
Спутник ее оглянулся. И девочка окончательно убедилась, что это не Роланд. У него были такие же рыжие волосы и такие же веселые голубые глаза. Но в волосах его уже пробивалась седина.
— Ты знаешь человека по имени Роланд? — спросил он. — Из Голубой Башни?
— Да, — сказала Аверан. — Он подвез меня на своей лошади. Они с бароном Поллом ехали в Каррис. А потом он собирался на север, чтобы увидеть Короля Земли и найти своего сына… вас. Хотел встретиться с вами. Не встретился?
Рыжий великан кивнул.
— Роланд — имя моего отца. А меня можешь называть Боринсон.
Он как будто вовсе не обрадовался, услышав, что отец хотел с ним встретиться.
— Вы не любите своего отца? — спросила Аверан.
— Моя мать его ненавидела, — отвечал Боринсон, — а поскольку я был на него похож, возненавидела и меня.
— А я люблю Роланда, — заявила Аверан. — Он хочет попросить у Палдана разрешения удочерить меня.
— Да он никакой, — сказал Боринсон. — Мне отцом не был и тебе не будет.
Холодный тон его расстроил Аверан и даже рассердил. Неужели ему все равно, что она говорит? Конечно, ей всего девять лет, она потеряла свои дары, но она ведь не какой-нибудь глупый несмышленыш! Только что она сказала, что собирается стать ему сестрой, мог бы он хоть как-то откликнуться? А ему как будто все безразлично!