Она совершенно не понимала, каким образом попала сюда, как ее разум проник в пространство за окном, но это сейчас уже было неважно, главное – она тут, в мире, о существовании которого множество раз слышала от старух, что ворчливо рассказывали о прошлой жизни, навек покинувшей Гефест, когда дышалось легко, работалось тяжко, но после трудового дня можно было расслабиться, отдохнуть, ускользнув в одно из подобных мест, где запросто реализуются все твои грезы.
Даже сейчас, стоя по пояс в траве, ощущая волнующие прикосновения травинок к своей коже, Дана не до конца понимала, о чем шла речь в тех долгих ворчливых беседах по вечерам, когда ей едва ли исполнилось четыре года. Разум девочки тогда просто впитывал слова взрослых, по-своему интерпретируя их смысл.
Долгие и трудные годы выживания научили Дану и ее сверстников по-своему смотреть на мир. Каждый из них нес в себе какую-то загадку, деформацию генов – врожденную патологию, с точки зрения нормального человека, конечно. И каждый, в силу своих способностей, старался принести пользу, облегчить жизнь маленькому анклаву брошенных на произвол судьбы людей.
Например, Питер, юноша, который был года на два старше Даны, прекрасно видел в темноте. Когда он пытался описать другим свое зрение, то получалась какая-то нелепица. Он утверждал, что кромешный мрак для него – это всего лишь зеленоватая муть, а все живые существа, будь то человек или крыса, видятся как пылающие ярко-зеленым огнем контуры.
Никто не подсмеивался над ним, потому что в подземельях по большому счету царил именно мрак, а Питер регулярно и недвусмысленно подтверждал правдивость своих слов, принося из самых темных тоннелей тушки наиболее жирных крыс.
Мать Даны могла разговаривать с мертвыми приборами. У нее также имелись два вздутия кожи в височных областях, но она не связывала свои способности напрямую именно с ними. То, что она умела, воспринималось как должное, как врожденный дар, а откуда этот дар взялся изначально, никто не задумывался.
Мать Даны, заботясь о будущем дочери, научила девочку тому, что знала сама: если подойти к какому-либо прибору и пристально смотреть на него, постоянно высказывая мысленное желание, чтобы он заработал, то зачастую древний механизм действительно оживал, иногда надолго, но чаще – всего на несколько минут или секунд, после чего раздавался треск, начинала дымить изоляция, и все заканчивалось вонючим пожаром перегоревшей проводки.
Однако таким образом удалось «оживить» несколько аварийных регенераторов воздуха, и мать девушки до самой смерти пользовалась уважением маленького сообщества отверженных.
Дана после смерти матери, заняв по наследству ее место, решила идти дальше. Девушка обладала логикой и быстро сообразила, что их подземные убежища являются нижней составляющей чего-то большего.
Она стала подниматься в город, отыскивала там различные приборы и пыталась оживить их при помощи своих возможностей. Некоторые опыты были удачны, некоторые плачевны и опасны, но тем не менее их маленькая община пополнила средства выживания несколькими полезными устройствами. Это и побуждало Дану вновь и вновь подниматься на поверхность. Постепенно она освоилась с ярким дневным светом, научилась распознавать направление ветров, опытным путем выяснив, какие из них несут с собой смертельное дыхание лавовых равнин, а какие, наоборот, поднимают со дна котловины остатки тонкой кислородосодержащей прослойки.
Так, в бесконечных вылазках, текла ее жизнь, и каждый раз, поднимаясь на поверхность, девушка задерживала взгляд на группе отдельно стоящих зданий, которые возвышались на скальной площадке, куда не вело ни одной дороги, кроме рискованного пути по отвесным выветренным стенам.
На ее памяти несколько человек попытались подняться туда, но они не вернулись…
Постепенно мрачный комплекс мертвых зданий, царящий над котловиной, стал ассоциироваться в сознании девушки с местом, где обитает некое существо, которое властно над ними.
Спустя тысячи лет после Рождества Христова она абсолютно независимо выносила в своем сознании образ и понятие бога.
Потом в один из серых, непримечательных дней случилось чудо: в тусклый полдень яркое сияние озарило пепельно-серый небосвод, и комплекс мертвых зданий внезапно ожил, расцвел маленькими солнышками огней, в нем зажигались и гасли окна, словно в грозную цитадель наконец вернулся хозяин.
Потом огонь вновь взъярился в небесах и больше не появлялся, но здания на вершине плоскогорья уже не казались мертвыми и заброшенными.
Люди жили, словно в ожидании чего-то грядущего, и Дана, которая каждый день с замиранием сердца наблюдала за всем происходящим, не смогла утерпеть, сидя внизу в затхлой тиши канализационных труб.
Она поняла, что должна побывать там и воочию увидеть, что же скрывают эти внезапно ожившие постройки мрачного и неприступного комплекса.
И вот она оказалась тут, но уже не внутри ожившей постройки, а много глубже, в мире своей несбыточной мечты, в том месте, где, по ее понятиям, должен был обитать БОГ.
* * *
Тонкие стебли гнулись и шелестели, лаская босые, покрытые ссадинами ноги своей шелковистой упругостью, но Дане казалось, что она идет против ураганного ветра, одновременно испытывая упоительное наслаждение и… всепоглощающий, граничащий с ужасом страх.
Она вспомнила свое отражение в зеркале спальни и вдруг подумала, глядя на укрупняющиеся контуры бесхитростной прямоугольной постройки: а что она, маленькая, чумазая, наивная девушка, скажет ему – придуманному и взлелеянному ее собственным сознанием богу, если он действительно обитает там?
Страх подкашивал ноги, порождал слабость и дрожь в коленях, а ожидание чуда, сладостное предвкушение толкали вперед, и она шла, не помня себя, сосредоточившись на прямоугольнике белых стен, по другую сторону которых плескалось бескрайнее море.
* * *
Кристофер Раули сидел в единственном кресле и смотрел в одну точку на белой как мел стене.
Это походило на кому.
Сон разума, в котором нет никаких эмоций или желаний. Он не знал, что делать с дарованной ему вечностью. Он не испытывал голода и потому не ел. Его сущность не ощущала никакой необходимости в смене периодов отдыха и бодрствования. Желаний и эмоций не было вообще. Он стал полностью статичен.
Крис не удосужился обзавестись ничем, кроме этих созданных в первом порыве творчества стен, кресла да двух разноликих пространств за двумя окнами.
Именно в таком состоянии застала его Дана.
Ее появление в виртуальном жилище Кристофера Раули вызвало некоторые технические трудности: там, где располагалась дверь, перед крыльцом, вместо тверди разверзлась черная пропасть без дна, которая и разграничивала бескрайнюю водную гладь и кьюиганскую степь.
Некоторое время девушка провела в нерешительности, не зная, как преодолеть пропасть, чтобы попасть к крыльцу, а потом заметила, что окно не имеет даже рамы со стеклами – оно выглядело простым квадратным провалом в стене.