Дон Жерваз ворвался в зал, скрежеща каблуками по каменным плитам.
— Где же еще прятаться, как не в музее Скаттерхорна.
Встав посреди зала, он закружился, словно танцор, осматривая каждую витрину.
— Я хотел бы поговорить с тобой, Том Скаттерхорн, где бы ты ни был, — эхом разнесся в гулкой тишине его резкий голос. — Сейчас!
Ответа не последовало.
— Прекрасно, — сообщил дон Жерваз, медленно, палец за пальцем, стягивая кожаные перчатки. — Ты, вне всякого сомнения, слышишь каждое мое слово. Эта игра в кошки-мышки длилась так долго, что порядком мне надоела, так что я не намерен тратить время на поиски.
Аккуратно убрав перчатки в карман, он принялся мерить зал короткими резкими шагами.
— Как ты, вероятно, уже слышал, — монотонно начал он, — завтра — в твоем времени, разумеется, — я стану владельцем музея Скаттерхорна. Когда это произойдет, все в нем окажется моим и я смогу поступить с ним как пожелаю. А желания мои достаточно просты. После чудесного воскрешения крысы я точно знаю, чего хочу, и, судя по твоим выходкам в моем кабинете, ты, без сомнения, знаешь тоже. Этого, кстати, — добавил он, угрожающе вглядываясь в темноту, — я тебе еще не простил. Но меня можно переубедить.
Снова не дождавшись ответа, дон Жерваз прекратил расхаживать по залу и выудил из нагрудного кармана тонкую длинную сигару.
— Итак, у меня есть выбор, — продолжил он, глядя на чучело дронта. — Я ведь могу придерживаться первоначального плана и разрывать на части каждого зверя и птицу, пока не найду то, что ищу… — Дон Жерваз чиркнул спичкой о колонну и раскурил сигару, так что ее кончик заполыхал ярко-красным. — Или не найду, что тоже возможно. Но будь уверен, какая бы жизнь ни теплилась в этих существах, она угаснет к тому времени, как я с ними закончу.
Высокий худой мужчина держал в пальцах спичку и смотрел, как она горит.
— Занятное это дело — огонь, — пробормотал он, без содрогания водя костлявой ладонью туда-сюда сквозь пламя. — Столь полезен для одних и столь разрушителен для других.
Он задул спичку, выдохнув облачко дыма, и небрежно схватил дронта за шею.
— А-а-а-а-а!
Птица издала душераздирающий вопль и дико забилась в руке дона Жерваза, но чем сильнее она вырывалась, тем крепче сжимали ее шею длинные костлявые пальцы. Его горящая сигара медленно, но верно начала прожигать дыру в ее затылке.
— Пожалуйста, — в отчаянии завизжала она. — Нет, не надо, не надо! Не надо!
Том не мог больше этого выносить. Вскочив на ноги прямо на спине мамонта, он воззрился на Аскари, удерживающего бьющуюся птицу за шею.
— Нет! — гневно закричал он. — Прекратите!
— Так вот ты где, — процедил дон Жерваз. — А я все гадал, когда же ты покажешься.
Дронт корчилась от боли, ее голова уже дымилась.
— Да перестаньте же!
— Но почему? — небрежно спросил мужчина, не выпуская птицу. — Зачем откладывать неизбежное? Слишком мало времени и слишком много страданий.
Дронт визжала все громче. Кровь Тома вскипела.
— Хорошо! — крикнул он. — Отпустите ее, и я спущусь!
— Как пожелаешь, — улыбнулся дон Жерваз, выпустил птицу и тут же нанес ей удар по голове.
Дронт рухнула на пол и отчаянно разрыдалась.
— Ох, да заткнись же ты, мерзкая тварь, — прорычал дон Жерваз и со злостью пнул ее.
Птица охнула и тихонько захныкала, обтирая о камень подпаленные перья.
Том соскользнул вниз по хоботу мамонта и спрыгнул на пол. Он кипел от злости и готов был наброситься на дона Жерваза с кулаками, забыв о том, что сам он — худенький одиннадцатилетний мальчишка, а тот — высоченный взрослый мужчина. Каким-то образом ему удалось удержать себя в руках, и он встал спиной к двери напротив Аскари. Вся его усталость была забыта, и он напряженно, дрожа от ярости, ждал первого хода противника. Но высокий костлявый мужчина, похоже, не собирался драться — он лениво прислонился к колонне и попыхивал сигарой.
— Так-то лучше, — заметил он все так же небрежно. — Я бы предпочел побеседовать с тобой, как говорится, тет-а-тет.
Мальчик буркнул в ответ что-то грубое. Это явно было очередной уловкой.
— Мне кажется, у тебя есть кое-что принадлежащее мне, — медленно произнес дон Жерваз. — Бутылочка. Маленькая синяя бутылочка.
Том не шелохнулся. Он по тяжести в кармане ощущал, что она по-прежнему там.
— А зачем она вам? — сипло спросил он.
— Так значит, она все же у тебя, — удовлетворенно выдохнул мужчина. — Что ж, это хорошо: в ней содержится то, что я очень, очень долго искал.
Том тревожно уставился на дона Жерваза. Тот в ответ пригвоздил его к месту мутно-желтым взглядом. В сумраке казалось, что глубокая морщина посреди его лба пульсирует.
— Видишь ли, Том, — продолжил Аскари, понизив голос до угрожающего ворчания. — Хоть мы с тобой прежде и встречались, в твоем настоящем, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я работаю по найму. Разве не удивительно? Ценный, талантливый, но тем не менее всего лишь работник, служащий высшей цели. И моя работа состоит в том, чтобы разыскивать определенные вещи, скажем так, весьма полезные… в другом месте, если можно так выразиться. Скажем, в будущем, так что твоя маленькая бутылочка очень важна для меня, и для нас, и, разумеется, для них. Для моего народа.
Том сердито прожег его взглядом.
— Для вашего народа? Что, этих нелепых людей, вырядившихся врачами?
— Верно. Некоторые из них здесь, но их гораздо, гораздо больше в других местах.
— А им-то до нее что за дело?
— Вероятно, им до нее дела нет, — пояснил дон Жерваз, жадно затягиваясь, — потому что они не похожи на тебя и, в определенной степени, на меня. Они лишены роскоши долгой жизни в зрелом возрасте, когда могли бы расширять кругозор или обучаться манерам. Они по большей части довольно-таки грубы. Инфантильные, беспринципные, если угодно, но в этом нет их вины. Они так долго растут, поверь мне, что когда становятся… — он на миг умолк, подбирая точное слово, — скажем так, зрелыми, попросту не остается времени обучить их всему возможному, помимо простейших навыков. Например, подражать братьям и сестрам, держать нож и вилку, жевать с закрытым ртом, пользоваться туалетом и так далее.
— И убивать людей?
— Верно, и этому тоже, хотя убийство — простейший навык, не находишь? Оно обычно не требует большого ума, только грубой силы. Поэтому-то, — сухо усмехнулся он, — даже тебе удалось от них ускользнуть. Даже ты для них слишком умен. Большая часть этого сброда — из низшего класса, недоумки, если говорить правду. Но и они в конце концов выследят и убьют тебя. Их слишком много.
Том в этом не сомневался. Он неловко переминался с ноги на ногу, а дон Жерваз выпустил тонкую струйку дыма и уставился на него так пристально, как будто заглядывал сквозь череп прямо в его мозг.