Лана молчала, с непонятным напряженным вниманием разглядывая предметы на столе, будто каждый из них был ей в новинку… Ее безмерно усталые глаза то сужались, концентрируя внимание на каких-то ассоциациях, что вызывало в душе то или иное устройство, то вновь расширялись, и тогда в них проглядывал страх перед чем-то необъяснимым, не находящим отклика и ответа в душе…
Ромель быстро нашел себе занятие – он чистил кольца на втором шаре, делая это так, будто подобная операция была хорошо знакома ему, и вскоре по периметру комнаты скользили не только серебристые, но и ярко-желтые проекции, которые начал отбрасывать второй заработавший шар.
Андрей, терзаемый болью, с трудом сосредоточивался то на одной, то на другой детали обстановки, переживая в эти минуты глухой напряженной выжидающей тишины особенные чувства…
Ему как здравомыслящему человеку впору было сойти с ума от мистической иррациональности всех происходящих вокруг событий, и он действительно был недалек от того, чтобы, сжав руками голову, расхохотаться – от непонимания, боли, от того, что психика наконец начала окончательно сдавать, но…
Очередное, так напряженно ожидаемое событие вновь заставило нервы сжаться в комок, а разум – воспринять неправдоподобную с точки зрения обычной логики реальность происходящего. Сквозь камень стены внезапно сразу в нескольких местах начало продавливаться фиолетовое сияние чуждых сущностей, и тут же по стенам засверкали вспышки – это желтые и белые кольца, обегающие периметр помещения, резанули чуждую энергетику, словно раскаленные нихромовые нити податливый пластик…
Пальцы Ланиты побелели, вцепившись в широкие подлокотники жесткого неудобного кресла. Ее глаза горели безумным торжеством, она переживала что-то внутри себя, неотрывно глядя на сполохи света, которые для Андрея являлись нестерпимыми.
– Все… – неожиданно расслабляясь, выдохнула она, и Андрей, повернув голову, вдруг заметил, как порозовела ее кожа, влажно заблестели глаза, словно эти вспышки, которые оставили у него лишь радужные пятна на сетчатке глаз, каким-то образом вдохнули в нее жизнь.
Лана встала, огляделась вокруг и развернулась к Андрею.
Посмотрев на его лицо, искаженное болью и непониманием, она подняла руки и без предварительных пояснений приложила свои ладони ко лбу и груди Кречетова.
Он не успел толком осознать, что происходит, как окольцованный светом периметр комнаты вдруг закружился перед глазами и его сознание сорвалось в черную, лишенную мыслей и ощущений бездну…
Древняя цитадель.
Внутренние помещения передового укрепления.
Утро…
Ланита долго сидела за столом, глядя на разбросанные в беспорядке предметы.
За стенами комнаты уже наступил рассвет. Ромель, которого она отослала на разведку, еще не возвращался, но Ланита не беспокоилась – она чувствовала, что чуждые сущности сгинули и людям ничто не грозит в ближайшие часы, а может быть, и дни. Храмовники, получив столь болезненный удар, несомненно, вышлют новый отряд, но на это им понадобится время.
Лана не знала, на чем основана ее уверенность. За прошедшие часы прошлое и настоящее окончательно смешались в ее разуме, и она мучительно пыталась разобраться – что за странные воспоминания разбудила в ней несостоявшаяся смерть?
Предметы на столе были знакомы ей, как и сама комната, да и цитадель тоже… Откуда у вероотступницы Храма взялись эти обрывочные воспоминания? Где до сих пор пряталась память, напрямую связанная с очень похожей на нее женщиной по имени Лаонита, которая занимала центральное место в древнем, ставшем уже легендой Круге Силы, последним оплотом которого являлась эта высокогорная цитадель?
По мере того как текли часы ночного одиночества и размышлений, ситуация яснее не становилась. Мысли мешались в причудливый, слоистый коктейль, где обрывочные воспоминания прошлого накладывались на память о недавних событиях, и к утру, окончательно измучившись, Лана уже не могла четко определить, какие образы принадлежат ей, а какие – Лаоните…
Разум Ланы медленно, но неуклонно поддавался болезненному раздвоению, будто ее «я» раскололось пополам и теперь две половинки души расходились по разные стороны образовавшейся пропасти и при этом каждая норовила забрать себе часть рассудка…
На глаза Ланиты внезапно навернулись слезы. Она балансировала на грани срыва, с трудом выдерживая моральную пытку, не зная, как собрать воедино половинки расколотой души, – она теряла самообладание, все глубже и болезненнее погружаясь в пучину раздвоенного сознания…
Из оцепенения ее вывел спасительный звук, принадлежащий грубой реальности: она услышала хриплый, надрывный кашель, затем невнятное слово, произнесенное на незнакомом языке, и скрип отодвигаемого стула.
Резко вскинув голову, она увидела своего спасителя, который, очнувшись от забытья, стоял, вцепившись правой рукой в широкий подлокотник старинного кресла.
Он был бледен, его взгляд еще окончательно не прояснился, но кризис, связанный с ранениями и потерей жизненных сил, миновал – это Лана могла определить с точностью.
Подумав об этом, она вдруг осознала, что вся ее прошлая жизнь очень похожа на сиюминутное состояние расколотого надвое рассудка. С трех лет она воспитывалась в боевой школе Храма, где ее учили беспощадно убивать, а потом покалеченную, полную злобы душу терпеливо пытались излечить мудрые учителя Круга, но только сейчас, глядя на Андрея, Ланита поняла, что все эти годы рядом с ней никогда не было человека, кто взял бы ее и понес, истекающую кровью, умирающую, не ведая, друг она или враг…
Одни внедряли в ее душу ненависть, другие – понятие добра, но обе противоборствующие стороны использовали ее. От этой мысли по телу Ланиты пробежал ледяной озноб. Она изначально была приговорена служить и умереть, только раньше не осознавала этого, до того момента, пока пули не порвали ее плоть…
Она отчетливо помнила, как долго, мучительно умирала у подножия холма, зная, что нет в этом мире человека, кто пришел бы к ней на помощь.
Оказывается, она ошибалась…
…Взгляд Андрея, обежав комнату, остановился на ней.
Ланита попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка на заплаканном лице вышла натянутой. Ее выдавали глаза, полные боли, отчаяния и растерянности.
Андрей сделал осторожный шаг, прислушиваясь к ощущениям собственного тела, и остановился.
– Не болит, – хрипловато произнес он, не отрывая взгляда от Ланы. Сколько раз он смотрел в ее бледное неподвижное лицо, гадая, выживет она или нет?..
Зная друг друга лишь по именам, они уже были близки – их души успели соприкоснуться, несмотря на пропасть, разделяющую два сознания…
– Ты удивлен? – Она по-своему истолковала его замешательство. – Раны затянулись, я проверяла.
Андрей покосился на свой правый бок и только сейчас заметил, что на нем нет боевой брони, только рубашка со следами замытой крови да заштопанные вдоль бедра узкие бриджи.