— Сегодня ты в Южное местечко никак не проберешься.
— Но…
— Никаких «но». Уходим через тоннели канализации. Там целый лабиринт, но я знаю дорогу.
Берта укладывала пожитки. Мэй заметила часы у нее на запястье. На циферблате виднелся крошечный скелетик. Одна рука у него была длинная, а другая — короткая, без кисти. Короткая рука указывала на цифру семь, а длинная — на двойку: две минуты восьмого. Мэй вспомнила про Пансионат. Им сказали вернуться утром.
Берта остановилась и посмотрела на друзей:
— Вы говорили кому-нибудь, что идете сюда?
Мэй покачала головой.
Старуха недоуменно тряхнула кудряшками.
— Похоже, они знали, что мы здесь.
И тут сердце девочки екнуло. Телепаграмма! Мэй покраснела, как помидор.
— Моя мама… — шепнула Беатрис.
— Медлить нельзя! — отрезала Берта. — Слишком опасно. А сами вы никогда не выберетесь из города.
Беатрис задрожала. Казалось, она вот-вот рухнет на пол, рассыплется, точно струя водопада.
— А вдруг мама вернется, и… они ее схватят?
Берта поморщилась, будто спорила сама с собой.
Она глянула на часы, потом в окно. Посмотрела на Мэй. Та с решительным видом стояла в дверях.
Старуха хрипло застонала:
— Ладно. Идите. Но только вдвоем. Нам с вами нельзя.
Беатрис кивнула, подлетела к Мэй и взяла ее за локоть.
— Даю вам час. Я соберу наших из других комнат. В восемь мы уйдем в тоннели. Ни минутой позже! — Берта поправила саван, сняла часы и протянула их Мэй. — Возьми. Постарайся вернуться. Уж поверь мне, если останешься тут одна, пиши пропало.
* * *
Мэй и Беатрис влетели в Пансионат Тифозной Мэри и огляделись. Чего им стоила вылазка на улицы города! Беатрис едва не налетела на зомби, но Мэй вовремя оттащила ее, и девочки понеслись наутек по улочкам и переулкам. Зомби отстал возле торговой галереи. Затем их окружил отряд гулей, и подружкам пришлось нырнуть под решетку водостока.
Девочки побежали по коридору. Беатрис летела за Мэй, вцепившись в ее саван. Часы Берты показывали двадцать две минуты восьмого.
— Ты налево, я — направо. Встречаемся тут. — Мэй поспешила в одно крыло здания, а Беа — в другое.
Когда они вернулись на место встречи, часы показывали 7:28.
— Никого, — мрачно сказала Мэй.
— Знаю.
Губки Беатрис дрожали. Она потеряла последнюю надежду. Ни Дороти, ни телепаграммы от Изабеллы — ничего.
Подруги вышли на крыльцо и оглядели переулок Магнолий. Вдали дома кончались, а за ними лежали бескрайние пустоши. Вдаль уходила пыльная дорога. Повсюду виднелись кучи хлама. Между ними стояла одинокая лачуга.
Мэй смотрела на убитую горем Беатрис, и сердце ее разрывалось на части. Девочка снова глянула на часы:
— Можно подождать еще немножко. Вдруг телепаграмма придет?!
Беа машинально кивнула и опустилась на ступеньки. Подружки устремили взгляд вдаль. Время от времени возле мусорных куч появлялось облачко пара. Оно медленно плыло над пустошами.
Когда руки скелета показали 7:46, Мэй беспокойно заерзала.
— Сколько у нас времени? — прошептала Беатрис.
— Еще четырнадцать минут.
Мэй подсчитала, что дорога до «Хибар Кошмара» займет восемь минут. Это если они полетят что есть духу и не нарвутся ни на какие неприятности.
— Телепаграмма придет, — сказала Беатрис, не сводя глаз с горизонта. — Она напишет и скажет, где мы встретимся.
— Обязательно, — согласилась Мэй. Но никакой уверенности у нее не было. Правду сказать, она уже начала думать, что все выйдет наоборот.
— Я знаю, логики в этом нет, — сказала Беатрис, чуть не плача. — Но я чувствую. Я чувствую, что нам нужно подождать.
Прошла минута. Мэй потянула подругу за рукав, и вдруг ее взгляд упал на ожерелье.
— Беа, посмотри!
Цветы магнолии распустились.
Девочки смотрели на них, не веря своим глазам.
— Как думаешь, что это значит? — прошептала Беатрис.
Мэй потянула ее за руку:
— Не знаю. Но нам пора.
И в этот миг они заметили в пустошах какое-то движение.
Вдали снова показалось облачко пара, только на этот раз оно явно летело прямо к ним. Ненадолго его скрыла гора хлама. Обогнув ее, облачко появилось опять, еще ближе.
Беатрис замерла. Руки и ноги ее не слушались.
Мгновение спустя фигура стала отчетливей. Она приобретала очертания прямо на глазах у девочек.
— Это ее чемодан, — сказала Беатрис. — Ее платье.
Мэй прищурилась, но так и не смогла ничего разглядеть. Тем временем фигура, похоже, заметила их. Она остановилась и вдруг посмотрела налево. Оттуда послышался какой-то шум. С запада в пустоши выбрела банда гулей. Они тоже заметили даму с чемоданом и направились к ней. Сначала они шагали медленно и неуверенно, затем побежали. Беа проследила за взглядом женщины.
— Гыбблебелббб!
Время будто остановилось. Наконец голос послушался Беатрис.
— Мамочка, беги!
Гули неслись к женщине во весь опор, но та стояла как вкопанная. Она пошатнулась.
— Мэй, помоги!
Мэй не стала раздумывать. Схватив лук, она бросилась вперед.
Женщина уронила чемодан и попятилась, наступив на подол платья.
Мэй добежала до нее секундой раньше, чем гули, выхватила из колчана стрелу и прицелилась в ближайшее чудище. Руки у девочки дрожали. И все-таки гули начали останавливаться, с разбегу налетая друг на друга и что-то бормоча.
Беатрис лишь немножко отстала от Мэй.
— Мамочка! — закричала она и обняла женщину.
Мэй посмотрела на них через плечо, не веря своим глазам. Пальцы дрожали на тетиве.
— Беатрис! — прошептала Изабелла.
Осмелев, гули придвинулись. Мэй закусила губу и выстрелила. На этот раз стрела чуть не долетела до цели, замерла и… упала. Гули смотрели на нее, разинув пасти. Наконец они поняли, что никакое волшебство не заставит стрелу взлететь, и насмешливо зарычали.
Мать и дочь крепко держали друг друга в объятиях. Мэй закинула на плечо лук и отступила:
— Бежим!
Они, как ветер, полетели обратно, в город. За ними по пятам неслись гули. Теперь беглянки даже не прятались, если встречали на улице темного духа. Многие чудовища никак не ждали такой наглости. Сначала они растерянно хлопали глазами и только потом бросались в погоню. Другие не зевали. Какой-то гуль вцепился когтями в кушак Беатрис и разорвал его в лоскуты.