Чибис же в середине мая, в понедельник, явился в школу в летнем костюмчике.
Дежурные у входа открыли рты, не сказали «стой!» Может, решили, что мальчик не из нашей школы и пришел не на уроки, а по другому делу — например, к маме-учительнице.
Если бы Чибис появился в каких-нибудь камуфляжных бермудах или обрезанных джинсах и рубахе с «навороченным» рисунком, тогда еще туда-сюда. Просто «вопиющий нарушитель школьного распорядка». Но он выглядел, как детсадовский ребенок-манекен с витрины «Детского мира». Коротенькие светло-серые штаны с вышитым на боку динозавриком были пристегнуты на двойные пуговки к такой же отглаженной рубашечке с накладными карманами и белым воротничком. Правда, рубашку украшал привычный форменный галстук. Словно доказательство, что мальчик — ученик этой школы.
Итак, дежурные девятиклассники хлопнули губами и молча вытаращили глаза. Так же все таращились на Чибиса в вестибюле и в коридоре. И в классе. Но в нашем шестом «Б» народ в общем-то деликатный, не стали разглядывать нарушителя в упор, только незаметно пожимали плечами да в сторонке кто-то бормотнул:
— Ну, Чибис дает…
И лишь Бабаклара задал прямой вопрос:
— Не боишься, что мама Рита попрет тебя вон за нестандартную внешность?
— Не попрет. Они сговорились, — угрюмо отозвался Чибис, вешая на крючок парты рюкзак. Он держался сумрачно и спокойно, однако понятно было, что стесняется. Да и любой бы на его месте стеснялся.
— Кто сговорился? — удивились разом несколько человек.
Чибис объяснил сквозь зубы:
— Маргарита и… тот, кто озабочен моим воспитанием.
Толстый Даня Панкратов, который всегда больше всех страдал от жары, выговорил:
— Мне бы таких озабоченных. А то скоро копыта откину в этом френче…
Забренчал звонок, и возникла наша дорогая «классная мама». То есть Маргарита Дмитриевна. Она учила нас русскому и литературе.
— Рассаживаемся быстро! Почему вы всегда пыхтите и возитесь, как усталые буренки в стойле?
Мы пыхтели и возились, потому что стягивали пиджаки. За открытыми окнами нарастал зной и вливался в класс.
— Неужели нельзя снять свою амуницию заранее?.. Кто не сделал домашнее задание, признавайтесь сразу, тогда так и быть, обойдемся без двоек. А кто ничего не написал, но будет сидеть с умным видом… А, Панкратов! У тебя в тетради, конечно чисто, как в снежном поле?
— Нет, у меня вопрос, — пропыхтел Даня и поднялся, стягивая тесный рукав. — Почему одни имеют право ходить в летних шмотках, а другие должны жариться, как в инкубаторе?
— Это ты о чем, Панкратов?
— Это он о Чибисове, — ласково подсказала Наташка Белкина, ехидная такая личность.
— А! Здесь особый случай! Чибисов не «имеет право», а «обязан» ходить так. По настоянию его тети. Она решила, что он вообразил себя чересчур взрослым и позволяет выходки, несвойственные школьнику двенадцати лет. Вот пусть и ощутит себя снова ребенком в коротких штанишках.
Сразу, конечно, раздались вопросы: что за выходки?
— Это вы спросите у него! Пусть расскажет… если хватит храбрости.
— У него, наверно, хватит, — сказал Бабаклара. — Но мы не будем спрашивать, это неэтично…
— Неэтично заниматься болтовней на уроке и отвлекать учителя… Быстро открыли тетради!.. Панкратов, тебе особое приглашение?
— Наверно, сигареты смолил за сараем с соседскими пацанами. Вот и все грехи, — заметил Даня.
— Или лазил по сайтам с эротической тематикой, — догадливо сказал Юрик Демьянов по кличке «Аньчик» (сокращенно от «Анекдот»).
— Чё по ним лазить-то! — зашумели в классе. — Этого добра теперь на любом телеканале, только включи… Аж тошно…
А Крупа высказал догадку, что у чибисовой тетушки просто «поехала крыша».
— Да, — гласился Бабаклара. И академически разъяснил: — Она не сознает, что коэффициент взросления школьника зависит не от фасона штанишек, а оттого, что у них внутри.
Наступило любопытное молчание: как отнесется к такому суждению мама Рита? Она помолчала и утомленно произнесла:
— Убирайся. Из класса и из школы. И чтобы без родителей сюда ни ногой…
Бабаклара неспешно уложил рюкзак и направился к дверям. На него смотрели с завистью. Знали, что до завтра мама Рита забудет его высказывание (да и что он такого сказал?), а сегодня у человека — подарок судьбы, выходной…
Больше про Чибиса не говорили и не обращали на него внимания (или делали вид, что не обращают). Лишь Наташка Белкина один раз не выдержала, показала свою натуру.
После третьего урока мы, забрав рюкзаки, отправились из кабинета математики в кабинет биологии, но оказалось, что он еще занят: семиклассники заканчивали какие-то опыты. Мы расселись на подоконниках. Я оказался у окна вместе с Чибисом, подпрыгнул, сел рядом. Сидеть молча было неловко, я спросил:
— Можешь перевести два абзаца по английскому? Я не успел…
— Давай учебник…
Он положил книгу на незагорелые коленки и в одну минуту пересказал мне русский текст. Внятно и толково.
— Запомнил?
— Конечно… Слушай, где ты так научился английскому? Прямо как… Гари Поттер какой-то…
Он усмехнулся:
— Все та же тетушка. Она раньше работала переводчицей. А меня натаскивала с трех лет… В общем-то и правильно делала…
Тетушка Чибиса представилась мне этакой сухопарой дамой вроде постаревшей Мери Поппинс.
— Строгая особа, да?
— Угу… — охотно согласился Чибис. И вдруг объяснил: — По правде говоря, она даже не родственница. Просто соседка. Но мы живем вместе с давних пор. Она еще мать воспитывала в ее девчоночьи времена. Та ей до сих пор ни в чем не перечит. И меня отдала ей… в полное распоряжение. Тем более что самой некогда меня учить уму-разуму…
— Почему? — машинально спросил я.
— Она проводница на дальних поездах.
— А… отец? — дернуло меня за язык.
Чибис ответил коротко:
— Сапер был. Под Грозным…
Я выругал себя и заткнулся. А Чибис проговорил беззаботно (может, излишне беззаботно):
— Наверно, пора закусить… — И вытащил из рюкзачка пачку печенья. Видимо, он, как и я, не ел школьные обеды.
— В столовую не ходишь?
— Ну ее… эти сосиски тошнотворные…
— Я тоже не люблю…
— Хочешь? — он протянул пачку.
Я взял две твердые галеты… Хорошо, что не сладкие. Но плохо, что сухие. У меня в рюкзаке была баночка спрайта, я вытащил, оторвал язычок. Брызнуло в нос.
— Глотнешь? — спросил я Чибиса.
— Сначала ты…