— Надо прийти тихо. Разобрать все по косточкам. Унести все барахло ихнее. Сделать, будто ничего не было, никакого штаба. Пусть они башку ломают.
— Вот! Поняли? — сказал Шуруп.
Братья подумали и поняли. Их лица прояснились.
— Пошли тогда, — поднялся Валентин.
— Беда мне с вами, — скорбно сказал Митька. — Ну куда, «пошли»? Они там сейчас сидят все. Сейчас уж вечер. Завтра надо, когда они обедать будут. Чтоб не видал никто. Ясно вам?
— Ага, — произнес Глеб.
— И чтобы тайна была. Поняли?
— Ага, — сказал Валентин.
Но заговор не остался в тайне. В кустах у края поляны лежал Уголек. Он шел, страдая от одиночества, услышал голоса и тихо лег. И понял все.
Ты заметил, конечно, что Уголек не был злопамятным человеком. Кроме того, он уже третий день жил без друзей. И, услышав о коварных Митькиных замыслах, он помчался в лес. Он помчался, чтобы отыскать Толика и Славку, Тетку и Мушкетера. Уж, наверно, они забудут о ссоре, когда услышат его рассказ. И, может быть, Толик… может быть, он даже скажет опять: «Хороший ты, Уголек…»
Ветки летели навстречу, била по ногам трава, и даже ветер отстал от Уголька, запутавшись среди сосен.
Уголек знал, где искать друзей, догадался: там, где камень и яма от большого пня и густые сосенки вокруг. Там они, конечно, и построили себе шалаш.
Он был построен здорово. Сразу и не увидишь. С одной стороны камень закрывает, с другой стороны-деревья. Крыша дерном обложена — кажется, будто простой бугорок. Черную дыру лаза еле разглядишь среди веток.
Уголек раздвинул сосновые лапы и услышал разговор.
— А вдруг не он? Вдруг другие совсем? — доносился Славкин голос.
— Кто другие? — спросил язвительно Мушкетер. — Или я ослеп? Может быть, я спутал его с твоим папой?
— И коза там снова была, — мрачно сказала Тетка.
«О Курилыче говорят, — понял Уголек. — Опять веники ломает».
— Все равно он не один, — упрямился Славка. — Я старух с вениками видел. Из леса шли. Купили они их, что ли?
— Надо поймать и к леснику тащить, — сказала решительная Тетка.
— Курилыча утащишь? — засомневался Славка.
— В наш век удивительной техники тащить никого никуда не надо, — заявил Мушкетер. — Мы всяких жуликов, кто наши деревья ломает, тихонечко сфотографируем моей «Сменой». А потом эти снимки хоть куда. Хоть к леснику, хоть в милицию.
— А лучше всего на забор, — вмешалась Тетка. — И надпись: «Зеленые браконьеры».
— И подпись: «Лесной патруль», — сказал Толик.
Из шалаша разнеслось «ура».
Ты понимаешь, конечно, как заволновался Уголек, услышав про патруль.
Такое дело чуть-чуть не решили без него!
Он все еще стоял среди сосенок. Подслушивать нехорошо, он это знал, но ведь все равно он сейчас помирится. А как все удивятся, когда узнают, что про патруль ему уже известно!
— Сфотографируем — и сразу гнать, — решила Тетка. — А то пока проявим, пока напечатаем, да пока к леснику пойдем… Одна старуха пол-леса выломает. А мы смотреть, что ли, будем?
— А если не послушают? — засомневался Славка.
— Тогда почувствуют, — отозвался Мушкетер. — Копья, топоры и шпага.
— Оружие только для защиты, — твердо сказал Толик. — А то сами в бандиты попадем… Сколько у нас каменных топоров?
— Три. И еще один Уголек унес, — напомнил Славка.
— Реквизируем, — решил Мушкетер.
— Что сделаем? — не понял Славка.
— От-берем, — объяснила Тетка. — Раз он подвел нас…
— Дезертиров лишают оружия, — сказал Мушкетер.
Уголек почувствовал, что ему больно ладонь. Это он сжал в кулаке колючую сосновую ветку. Сожмешь тут, когда опять слышишь такие слова!
— Ну, Витька, ты уж совсем… — сказал Славка Мушкетеру, — это все-таки его топор.
— Его! — возмутилась Тетка. — Толька ему делал.
— Толька, отберем? — спросил Витька-Мушкетер. Толик молчал.
— Онемел ты? — удивилась Тетка.
Толик сказал:
— Ладно. Отбирайте.
Уголек выпустил ветку из ладони. Она рванулась вверх и закачалась.
Будто сосенка успокаивала боль в раненой лапе. Уголек уходил. Пусть разнесут в щепки этот штаб! Пусть! Пусть не будет никакого патруля! И не надо ему этой дружбы. Проживет он…
Был вечер, и щенок бежал к своим ящикам. У красной калитки, рядом с домом, где были очень большие окна, отдыхал старый Нептун.
Щенок растерялся. Нептун не двигался. Его голова лежала на вытянутых лапах. Он смотрел прямо перед собой. Может быть, он вспоминал свою долгую жизнь. Щенок хотел осторожно обойти Нептуна, но не решился. И остановился, поджав хвост.
— Здравствуйте, — робко пискнул щенок.
Нептун, наверное, не слышал. Все смотрел перед собой. И щенок не знал, что делать. Наконец хвост Нептуна шевельнулся. Чуть-чуть шевельнулся:
— Здравствуй…
Щенок осторожно двигался мимо. Нептун провожал его синими затуманенными глазами.
— Ты все бегаешь? Зря… Хозяин отпускает тебя одного?
Щенок нерешительно остановился и сел.
— У меня хозяина нет. Разве вы не знали?
— Не знал, — ответил Нептун. — Где же он?
— Его нет. Его не было никогда.
— Вот как, — равнодушно проворчал Нептун. Ему не хотелось разговаривать с глупым щенком, который городит ерунду, что у него нет хозяина.
Но щенок не уходил. Он увидел, что Нептун не сердится, и в его желтых глазах запрыгали искорки любопытства.
— Я не понимаю, — начал щенок осторожно. — Все говорят: хозяин, хозяин… Зачем хозяин? Разве нельзя жить без него?
— Зачем хозяин… — Нептун поудобнее положил голову на лапы. — Чтобы жить. Собака не может жить без человека. Она погибнет. Или станет диким зверем.
Щенок испугался. Но все-таки он осмелился возразить:
— Я живу.
Нептун поднял тяжелую голову.
— Живешь? Ты и вправду живешь без хозяина?
— Да, — пробормотал щенок. — А зачем хозяин? Он бьет. Разве собак надо бить?
Щенок увидел, что Нептун рассердился. И это еще больше испугало щенка.
— Какой болван тебе это сказал? — рыкнул Нептун. Щенок поскорее ответил:
— Балалай.
— Он глупый, — сказал Нептун. — А хозяин у него ненастоящий. Барахло. Пустой хозяин.