Впрочем, я не права, как всегда. Работа тут ни при чем, это все из-за моей глупости. Нечего было наряжаться и туфли надевать, ушла бы из дома как обычно, в кроссовках и в джинсах, сейчас была бы как человек».
Дверь ей открыл Мирон и радостно заулыбался.
– Анастасия Павловна! Какими судьбами! – шепотом прокричал он, схватив Настю за руки и буквально втягивая ее в квартиру.
– А почему шепотом? Горло болит? – поинтересовалась Настя.
– Натка спит.
– Понятно. – Настя тоже понизила голос. – А Ирина где?
– На работе, где ж ей быть.
– Это хорошо, что нас никто не слышит. Мирон, нам надо поговорить.
– Пойдемте в большую комнату, там удобно, и Натка не услышит, если вдруг проснется, – с готовностью отозвался молодой человек.
Обстановка в квартире кардинально изменилась с тех пор, как Настя бывала здесь. В те времена Наташа, как и двое младших детей, находилась в больнице, никакого Мирона в этой семье еще не было, и Ирина, старшая из четверых, занимала самую маленькую комнатку, а две другие сдавала жильцам, чтобы заработать лишнюю копейку. После похищения Наташа в больницу не вернулась, к ним переехал Мирон и было твердо постановлено, что никаких посторонних людей в этой квартире больше никогда не будет. Маленькая комната по-прежнему осталась за Ириной, среднюю заняли Наташа и ее жених, а большая превратилась в общую гостиную. Даже невооруженным глазом было видно, сколько сил и труда за два года вложил Мирон в эту квартиру, своими руками полностью отремонтировав ее и отреставрировав ту мебель, которая еще подлежала реставрации, а остальную заменив на новую. Даже занавески на окнах были новыми, сшитыми по затейливой выкройке.
– Как красиво у вас стало! – не сдержала восхищения Настя.
– Мы стараемся, – с гордостью откликнулся Мирон. – А занавески Натка сама сшила. Я походил по магазинам, где шторы шьют, срисовал идеи, а Натка раскроила и сшила на машинке. Я ей хорошую машинку купил, она теперь нас всех обшивает. Если бы вы знали, Анастасия Павловна, какая Натка талантливая! За что ни возьмется – у нее все получается, хоть математика, хоть шитье. Может, этот ее папаша и подонок был, но спасибо ему за то, что Натка такая получилась.
– Но ведь она не может ходить, – осторожно заметила Настя, – и это благодаря его стараниям. Вряд ли стоит его благодарить за это.
– Ничего подобного! – горячо возразил Мирон. – Она не может ходить, потому что ее мать из окна с девятого этажа выбросила. Впрочем, что мы старое ворошить вздумали… Вы ведь по делу пришли.
Она спокойно и подробно рассказала Мирону о своих опасениях, не беспокоясь о том, что он переполошится и впадет в панику. Парень уже доказал, что с ним можно иметь дело, во всяком случае, при вызволении Наташи из лап похитителей он продемонстрировал незаурядные ум и выдержку, фантазию и умение терпеть и ждать. Мирон выслушал ее, не перебивая, только изредка озабоченно потирая щеку.
– Анастасия Павловна, самое слабое звено у нас – Ирина, – сказал он, когда Настя закончила свой рассказ. – Дети в больнице, они с преступником никуда уйти не смогут, а прямо в больнице он их не убьет, вы же сами сказали, что он все делает без свидетелей. Правильно?
– Правильно, – согласилась Настя.
– Ну вот, Натка всегда дома, а на улице она одна не бывает. Правда, она может открыть дверь постороннему, когда дома никого нет, но с этим легко справиться. Я возьму отгулы на работе, у меня много накопилось за праздничные дни, и буду сидеть с ней. А Ирина работает, тут не уследишь.
Значит, так или иначе придется с ней поговорить и все ей рассказать.
Конечно, не хотелось бы ее тревожить, но выхода другого я не вижу.
– Приятно иметь с тобой дело, – искренне сказала Настя. – Редко встречаются такие рассудительные люди, как ты.
Но составить план разговора с Ириной они не успели, как раз в этот момент хлопнула дверь. Старшая Терехина пришла с очередной работы, которых у нее было по-прежнему три: утром – дворник, днем – разносчица продуктов и напитков на вещевом рынке, вечером – посудомойка и уборщица в ресторане. При виде Ирины у Насти сжалось сердце. Она выглядела куда хуже, чем два года назад, стала совсем прозрачной, только огромные прыщи, вызванные заболеванием крови, ярко алели на бледной тонкой коже. Однако глаза ее сияли, устремленные в одной ей видимую цель: вылечить брата. Раньше целей было две: кроме лечения Павлика, стояла проблема памятника на могиле отца, не того, биологического отца, который ставил над детьми эксперименты, а человека, который был мужем матери и растил их в любви и заботе, искренне заблуждаясь и считая всех четверых своими родными детишками. Усилиями Мирона эта проблема была решена, и теперь Ира Терехина с еще большей силой верила в то, что если трудиться и надеяться, не отвлекаясь на отчаяние и всяческие переживания, то все сбудется. Эта вера давала ей силы жить, хотя, по всем медицинским параметрам, жить она уже не должна была.
Ира выслушала Настю и Мирона внешне спокойно, но это только казалось.
Просто она уже не могла бледнеть, лицо ее и без того было бескровным.
– Господи, – только и смогла выдохнуть она в отчаянии, – ну почему на нашу семью все несчастья сыпятся? Кому мы помешали? Мы же никому зла не делаем, ни у кого ничего не отбираем. Почему так?
Мирон тут же вскочил и обнял ее, словно пытаясь защитить от любого, кто посмеет приблизиться.
– Тише, Ирочка, тише, не надо так, все обойдется, все будет хорошо, – заговорил он ласково. – Мы не позволим никому нас обижать, даже и не думай ни о чем плохом. Анастасия Павловна нас предупредила, теперь мы будем готовы, и нас врасплох не застанут.
– И потом, вас одних с этой бедой никто не оставит, – добавила Настя. – Следователь уже распорядился насчет вашей охраны. И все наши будут рядом, на них вы можете положиться. Самое главное, Ирина, чтобы ты была внимательной и осторожной. Мы делаем все возможное, чтобы узнать, кто этот человек, и, может быть, даже сумеем его задержать до того, как он приблизится к вашей семье. Только не паникуй.
Она кривила душой, потому что все было далеко не так просто. Если Шутник пользуется чужими отпечатками пальцев и чужой рукой для написания своих записок, то просто прийти и арестовать его – дохлый номер. У него может не оказаться при себе того оружия, из которого он убивает, и тогда его никаким образом к шести убийствам не прицепишь. Поэтому, даже зная точно его имя и адрес, придется ждать, пока он не приступит к выполнению своего плана в отношении семьи Терехиных. Если он вообще именно эту семью имел в виду, говоря, что в седьмой раз приблизится к Насте почти вплотную. А если другую?
Они будут охранять Терехиных, поджидая Шутника, а он убьет совсем другого человека. Это и было одним из заданий Ольшанского – вспомнить и перечислить всех возможных кандидатов на роль седьмой жертвы.