— Лада Дмитриевна, успокойтесь. Говоря о присущей вам особенности, я имел ввиду совершенно другое. Я знаю, что вы не причастны к гибели американского десанта, высаженного в районе станции переработки атмосферы на Ганимеде. Но вы были и остаетесь единственной, кто повел себя адекватно, сумел должным образом отреагировать на появление оптических фантомов, отражающих облик инопланетных существ.
Лада молча слушала, и он продолжил:
— Мы предполагаем, что в известной вам пещере все же расположена система порталов, но активируется она не с Земли. Созрели мы, по мнению иных цивилизаций для контакта, или нет, — решать уже не им. Человечество выходит за границы Солнечной системы.
Юранов произнес последние фразы твердым, убежденным тоном, не оставляющим сомнений, что за словами стоит реальный, уже находящийся на финальной стадии подготовки проект.
— Планируется межзвездный перелет? — не выдержав, спросила она.
— Да, — не стал уходить от прямого ответа Юранов. — И теперь вам должна стать понятна наша заинтересованность. Межзвездный космический перелет — тяжелое, предельное испытание для психики. Но встреча с иным разумом не простит нам ни малейшей ошибки. Вы, Лада Дмитриевна, однажды прошли через подобное испытание, прошли с честью. Все остальное сейчас не играет роли. Бледнеет перед испытанием, что предстоит экипажу. Вы уйдете в неизвестность, а вернетесь в иную эпоху.
— Сколько? Сколько времени продлиться полет?
— Исходя из возможностей современных двигательных установок — более сотни лет. Туда и обратно.
— Криогенный сон?
— Да. Прошу не возражайте, и пусть технические аспекты сейчас не отвлекают вас от главного. Я понимаю ответить «да» или «нет» вот так внезапно, — очень сложно. Я лишь хочу сказать, что многие мужчины не получат такого шанса. Они проживут свою жизнь здесь, в довольстве и относительном покое. А там…
— Не нужно объяснять мне, что такое Дальний Космос, — Лада хоть и прервала Юранова, но сделала это мягко, не обидно, ее взгляд стал чуть теплее, хотя и не оттаял совсем. — Я подумаю. Дайте мне хотя бы сутки.
— Хорошо, — он достал визитку. — Мой номер. Я буду в областном центре. Если вы примете положительное для нас решение, мы вылетим в Звездный Городок вместе.
— Я буду думать, — повторила Лада. — Сутки. Затем позвоню.
— Спасибо за кофе, — он встал. — Теперь, наверное, до утра не усну.
…
Море ласково терлось о босые ноги пологими волнами прибоя, в ночной тишине льнуло к лицу солеными брызгами…
Оно будило воспоминания. Те, о которых не хотелось помнить.
Шелест волн, набегающих на пляж, будил непростые мысли.
Я бежала сюда. Бежала от пустоты, порожденной суетностью земной жизни, такой простой и глупо-жестокой после всех пройденных испытаний.
Вспышка любви, трудная, но настоящая жизнь остались в прошлом. Что теперь?
Медленно угасать, упиваясь своим одиночеством? Каждый вечер включать телевизор, лишний раз убеждаясь, что некоторые страны как будто сошли с ума? Храмы, отданные под дискотеки и ночные клубы, идеи мирового господства, семимильная поступь научно-технического прогресса, создание внутрисистемных колоний и необузданное расползание идей терроризма, необъявленная война, которая тлеет как торфяник, сотнями неявных очагов…
Она родилась и выросла в России, на сломе двух эпох, прошла через суровое, нищее детство, потом встрепенулась, ожила вместе с поднявшейся на ноги страной, встретила любовь и потеряла ее, прошла через жернова большой игры спецслужб, пытавшихся сделать из нее киборга, познала цену настоящих чувств, поверила в мечту об ином, здоровом и разумном обществе, — ведь в колонии, как казалось, отправлялись лучшие из лучших… и снова обманулась, попав на спутник Юпитера — Ганимед.
Там кипели все те же страсти, — низость, надменность и личные амбиции отдельных индивидов способны разрушить любую цивилизацию, даже созданную в рамках жесткого отбора первой внеземной колонии.
Особенно остро и страшно новая роль личностей в истории проявляется на пике научно-технического прогресса, когда многим доступны передовые технологии, но душа и разум отдельных представителей общества еще не готовы к пониманию ответственности за их использование.
Может ли повториться история многолетней давности на борту колониального транспорта, отправившегося к звездам?
Лада не хотела думать о плохом, не собиралась переоценивать себя, но…
Юранов — ее поздний, неожиданный визитер, повел себя как змей-искуситель. Заронил искорку сомнения в душу, возродил мечту, с которой она однажды уже рассталась, и теперь, наверное, ждет ответной реакции, прогуливаясь в ночной прохладе.
А может спит, буднично выполнив порученную работу .
Она отступила на шаг от очередной, набежавшей на пляж волны, затем достала мобильный телефон, прочла при лунном свете номер с карточки, и набрала его.
— Юранов, слушаю, — голос офицера не был заспанным, да и ответил он незамедлительно.
— Я согласна, — произнесла Лада. — Не будем тянуть до утра, подъезжайте, обсудим подробности.
* * *
Она пробуждалась, уже вполне осознавая краешком сознания, что находиться очень далеко от Земли, от дома.
Отправляясь в космическое путешествие, она прошла ряд исследований и согласилась на введение в организм колоний наномашин.
В условиях длительного перелета только высокотехнологичные микроскопические аппараты поддержания жизни могли обеспечить процессы криогенного сна.
Я на борту «Первопроходца»…
Мысль радостная и одновременно — тревожная, билась где-то на периферии сознания.
Что-то не пускало ее в реальный мир окончательного пробуждения, обретения полной власти над телом и сознанием, удерживало на зыбкой грани, заставляя стать сторонним наблюдателем странных событий, происходивших на Земле еще до старта колониального транспорта.
Зачем мне это знать? К чему?..
Лада недоумевала, но ничего не могла поделать: незримая сила заставляла ее воспринимать стороннюю информацию, словно то было обязательным условием окончательного пробуждения.
* * *
Россия. Наукоград. Центр передовых кибернетических технологий.
За четыре года до старта колониального транспорта «Первопроходец»…
Тихая стылая, туманная осенняя ночь кружила над зданиями Академического городка.
Кирилл с подружкой забрел сюда случайно.
Или ему казалось, что случайно, а на самом деле ноги несли его, как преступника на место совершения чудовищного деяния?
В чем же чувствовал свою вину молодой, с вида благополучный человек?
Он был пьян. Настороженная тишина вокруг, немые стены знакомых с детства зданий, казалось, кричали вслед: ты предал все, чем жил. Предал близких, предал свои и их мечты, променял их на лживую страсть, которая вскоре потухнет, как подернутые пеплом угольки костра, над которым моросит нудный дождь жизненных проблем.