— Сделайте глоток. Это поможет.
Еще не придя полностью в себя, Лаура послушно отхлебнула из бутылки и, поперхнувшись, закашлялась. Не давая ей времени на возражения, Трент снова посадил ее в седло.
Лаура заявила, что наденет к обеду черное шелковое платье с высоким воротничком из белых кружев и длинными рукавами.
— Но это платье не подходит для знакомства с женихом! — тщетно попыталась возразить Филомена.
— Он вовсе не мой жених, и я уже познакомилась с ним — ты это забыла?
— О, какой стыд, тогда на тебе было такое неприличное тряпье! Я удивлена, что он остался обедать!
— Он приехал к моему отцу, они должны обсудить дела. А я собираюсь пообедать, потому что не хочу, чтобы кто-то подумал, будто незначительная потеря крови способна уложить меня в кровать! Пожалуйста, Филомена, не спорь со мной сейчас!
— По-моему, это ранение повлияло на твою голову, — проворчала Филомена. — Что ж, я поглажу противное черное платье и принесу его тебе. Отдохни несколько минут. Выпей травяной чай, который я приготовила, и тебе станет лучше.
Когда Филомена ушла, Лаура села на кровать, вздохнула и посмотрела на новую повязку.
— Филомена? Как она себя чувствует?
— Мы положили на рану специальную мазь, донна Джиния. Мне доводилось видеть кое-что пострашнее. Ох! И зачем только я заснула? Почему не догадалась, что она что-то замышляет, пока я надевала на нее корсет?
— Тут нет твоей вины. — Джинни похлопала пожилую женщину по плечу. — У моей дочери упрямства и своенравия больше, чем у меня и ее отца, вместе взятых! Она спит?
— Спит? Нет! Она сказала, что не будет спать. Отказалась выпить снотворное. Она выйдет к обеду. И еще она заявила, что наденет черное шелковое платье с высоким воротничком и длинными рукавами, чтобы скрыть повязку. Без корсета! — Филомена выпятила нижнюю губу и прижала руку к сердцу. — Без корсета, донна Джиния! Она сказала, что он ей не жених и никогда им не будет! Что нам делать, донна Джиния?
Джинни вздохнула:
— Ничего! Принеси платье, которое она выбрала, Филомена. Я схожу к Лауре и поговорю с ней. — И, невозмутимо пожав плечами, Джинни улыбнулась пожилой женщине. — Она молода, легкомысленна и импульсивна. Но, в конце концов, образумится. Всему свое время.
«Но не раньше, чем приобретет жизненный опыт и познает боль, как это было со мной!» — неожиданно подумала Джинни, приводя в порядок свои мысли после ухода Филомены. Она вспомнила себя в возрасте Лауры. Свою самоуверенность и смелость, желание взять от жизни все, что та может предложить.
Тогда она не предполагала, что с ней может произойти нечто неожиданное, что Стив навсегда изменит ее. Стив — ее муж и возлюбленный. Ее друг, человек, которому она доверяла. Годы взаимного непонимания и потерь остались в прошлом.
Джинни вспомнила, как она познакомилась с Трентом Челленджером. Сколько воды утекло с тех пор! Молодой, горячий, он не скрывал своей симпатии к ней. Она немного схитрила — стала обходиться с ним как с сыном или любимым кузеном.
Но сейчас в асиенду, держа перед собой на седле, точно трофей, ее дочь, въехал мужчина, а не юноша. Суровый, закаленный в боях мужчина, напоминавший ей Стива, каким он был в то время, когда она познакомилась с ним. Человек Джима Бишопа. Явно не пара для Лауры. Во всяком случае, пока что она не созрела для такого мужчины, способного вывернуть женщину наизнанку, пробудить в ней чувства, желания, погубить ее — если она позволит сделать это, не даст ему отпор.
Однако Джинни ощутила какие-то флюиды взаимного притяжения между Лаурой и Трентом Челленджером; она почувствовала их, когда Трент снял ее дочь с коня и поставил на землю лицом к себе.
Как хорошо она помнила пережитое ею самой! Как хорошо понимала силу странного запретного влечения, заглушавшего благоразумие, логику и любые советы!
Постучав в дверь, Джинни вошла в комнату и застала дочь стоящей перед зеркалом.
— Мама? — Облаченная в короткую рубашку девушка повернулась и покраснела, словно ее тайные мысли оказались прерванными.
— Да, я! Я говорила с Филоменой, она гладит твое черное платье, хотя и считает его неподходящим для такого случая.
— Филомена вечно недовольна. Всем! — Раздраженный голос Лауры заставил Джинни вскинуть брови.
— Похоже, ты взволнована, моя дорогая. Ты уверена, что хочешь обедать с нами? Твой отец и мистер Челленджер, вероятно, быстро уединятся, чтобы поговорить о делах. А для нас вечер будет скучным, его скрасит только обсуждение сегодняшних событий, верно?
— Почему? Я хочу спросить папу и мистера Челленджера, что они собираются сказать президенту Диасу по поводу действий его полицейских! И я уверена, что Франко тоже захочет узнать, что будет предпринято в связи с этим возмутительным происшествием! Мама, они… Знаешь, я постоянно думала о том, как бы поступила в такой ситуации ты. Я улыбалась этим мерзавцам, притворялась, будто… И затем… когда они подумали, что я смотрю на них… стала медленно поднимать юбку, как бы дразня их, понимаешь, мама? Схватила нож, который ты дала мне, и, кажется, убила обоих. Нет, точно убила. Очень быстро. Господи, я убила! Я болтала… дразнила… превратилась в другого человека… играла — а потом игра закончилась, и мне пришлось… мне пришлось…
— Дорогая, я все знаю! Знаю! Я сделала то же самое. — Джинни обняла дочь, прижала ее к себе и мысленно перенеслась в прошлое. — Я тоже убила человека. Мне тяжело вспоминать об этом даже сейчас, когда он больше не представляет для меня опасности. Я ударила его ножом в горло, услышала, как из раны с шумом вырвалась кровь, и убежала.
Сказав это, Джинни тут же вернулась в настоящее. Побледневшая Лаура смотрела на мать так, словно видела ее впервые.
— Лаура, я думала, что мне удалось забыть этот эпизод моей жизни, но воспоминания живут во мне! Ты убила двух негодяев, чтобы спасти себя и свою подругу. Тебе пришлось так поступить. Я горжусь тобой!
Лаура поплакала еще несколько минут в объятиях матери, точно ребенок, затем взяла себя в руки и сказала:
— Я не сожалею об этом. Уже не сожалею. Я постоянно думала — так поступила бы моя мать. Я говорила себе, что я — это ты, мама, красивая и уверенная в себе. Но думаю, тогда ты не была такой.
— Уверенность приходит к человеку в последний момент, когда он неожиданно сознает, что должен сделать, — сказала Джинни. Подойдя к окну, она продолжила: — Лаура, я не хочу у тебя ничего выпытывать, ты вовсе не обязана мне говорить. Но… я чувствую что-то возникшее между тобой и Трентом Челленджером. Он напоминает мне твоего отца в молодости, поэтому тебе следует поберечься!
Лаура замерла и запальчиво произнесла:
— Ты догадалась правильно. Надеюсь, я не слишком выдала себя, мама?
Девушка вздохнула, посмотрела вниз, потом подняла голову и рассказала историю своего знакомства с Трентом Челленджером. При этом она не пощадила ни себя, ни его.