Моника! До чего же ей не идет это имя!
Прошла уже половина вечера, и вот теперь обе стояли в дамской комнате, где Моника, высокая, тощая и слегка сутулая, безуспешно пыталась привести в порядок прямые как солома волосы.
– Кажется, придется сменить парикмахера. А вы у кого причесываетесь?
Вспомнив наставления Дилайт, Сара широко улыбнулась:
– Один мой приятель из «голубых» мной занимается, когда есть время.
– О… неужели?
Глаза Моники широко распахнулись, и Сара по-детски вызывающе подумала: «Ах, ее величество шокировано! Ну и плевать! Какая вульгарная претенциозная особа! Не упустит случая просветить каждого встречного и поперечного, у кого именно в этой семейке тугой бумажник!»
Во время затянувшегося ужина Моника и в самом деле постоянно вставляла в разговор «папочка говорит» и «папочка считает», чем постепенно доводила Сару до точки кипения. Пол предпочитал угрюмо молчать, а герцог ди Кавальери откинулся на спинку стула с насмешливо-оценивающим выражением на смуглом демоническом лице. Сара словно читала его мысли. Можно представить, что он думает! Считает, что все американки такие! И это раздражало девушку настолько, что она намеренно подначивала Монику, поощряя ее неприкрытое бахвальство.
– Я зайду в туалет.
Бессовестная попытка скрыться от назойливого вопросительного взгляда Моники. Но неужели не все равно, как относится к ней миссис Друри?
Сара изо всех сил старалась выбросить из головы герцога ди Кавальери и справиться с той бурей эмоций, которую он пробудил в ней. Но ничто не помогало, хоть она и твердила себе, что терпеть его не может. Факт, пусть и неприятный, оставался фактом: она зачарована им, как беспечная птичка – змеей, и не может отвести от него взгляда. В этом человеке было нечто первобытно-примитивное, едва скрытое светским лоском и манерами. Надо честно признать: он обращается с ней, как с загнанным в угол зверьком, в беспомощности которого уверен. Зачем она ему вообще понадобилась? Почему он пустился на все ради встречи с ней, всячески изворачивался? Неужели лишь для того, чтобы сидеть и наблюдать за ней этими непроницаемыми черными глазами!
Женщины в полном молчании вернулись к столу, и мужчины вежливо поднялись. Сара снова ощутила прикосновение сильных загорелых пальцев к обнаженной спине и с трудом сдержала дрожь страха и дурного предчувствия.
– Не хотите потанцевать после ужина? У вас фигура танцовщицы и легкая походка.
Сара вынудила себя откинуть голову и послать герцогу вызывающую улыбку.
– Любите диско? Неплохо подергаться под такую музыку, верно? Лучше всякой аэробики! Другая неизменно нагоняет на меня сон.
Моника преувеличенно брезгливо пожала плечами и скривилась, словно хлебнула уксуса.
– Мы поклонники балета. Не пропускаем ни единого спектакля нью-йоркской балетной труппы. Папочка был одним из спонсоров.
Значит, и Моника на что-то годится. Улыбка Сары стала поистине ослепительной.
– Балет? Какая туфта! Меня тоска берет глазеть на сцену два часа! Мне подавай ритмы, чтобы ноги сами в пляс пошли!
Что она несет! Ведь на самом деле Сара любила балет и еще больше – оперу! Но этот человек пожелал встретить Дилайт, так пусть получает!
Герцог едва заметно прищурился, но больше он ничем не выразил своего отношения к ее речам.
– Значит, предпочитаете не наблюдать, а участвовать? Я, конечно, имею в виду танцы, мисс… Дилайт. – Он спокойно отвел глаза, словно совсем не интересовался, что она ответит. – А как насчет вас? Пол, Моника, что вы скажете, не стоит ли отправиться сегодня на дискотеку? Предоставляю вам или моей восхитительной спутнице решить, куда именно, – я плохо знаю город.
– Говоря по правде, мне завтра рано вставать, но все равно благодарю за приглашение.
Сара с ужасом вспомнила, что о танцевальном таланте Дилайт ходили легенды, а у нее самой никогда не хватало времени как следует поучиться. Вне всякого сомнения, герцог тоже отменный танцор, если судить по крадущейся, почти неслышной походке. Да и держался он с грацией фехтовальщика, буквально нес свое тело. А еще «черный пояс» и пятый дан по карате. Нет, надо отступать, пока не поздно!
– Ты вечно ноешь, что приходится вставать ни свет ни заря… – тихо спорили супруги Друри, не обращая внимания на Сару.
Рикардо наклонился к ней, насмешливо подняв черную бровь.
– Я столько читал о вас, что мне не верится, будто вы способны испугаться! В чем причина, синьорина? Я не кусаюсь и никогда… никогда еще ни к чему не принудил женщину против ее воли.
Сара ощущала исходящий от него жар. И тепло румянца, предательски опалившего щеки. Чтобы скрыть замешательство, она опустила голову, притворяясь, будто ищет что-то в сумочке, и весело бросила:
– Вот и прекрасно! Значит, можно надеяться, что вы проводите меня домой и не попытаетесь при этом зажать в уголке? – И, смело встретив его взбешенный взгляд, добавила, как надеялась, с нахально-беспечным видом: – Нет, честно, ужин был хорош, но имейте в виду, я девушка работающая, а до шести утра осталось ужасно мало времени!
– Вы очень ловко научились уворачиваться и сыпать отговорками. И хотя кажетесь чрезвычайно раскованной женщиной, думаю, все-таки немного опасаетесь человека, который сделан из другого теста, чем остальные ваши поклонники!
– Вы не слишком льстите себе, герцог?
Ее намеренная грубость наконец-то достигла цели: на щеке герцога чуть заметно дернулась жилка. Разъяренные глаза обожгли, словно кнутом. Теперь отступать было поздно, и Сара с ужасом сознавала, что Пол и Моника, провозгласив временное перемирие, замолчали и смотрят на них с плохо скрытым любопытством.
– Возможно, вы правы, но я так не думаю. С того момента, когда мы впервые увидели друг друга, я чувствую вашу враждебность… Или вы просто играете со мной и это всего лишь способ завлечь мужчину?
– О-о-о, – негодующе охнула Сара, не находя слов и судорожно вцепившись в салфетку. У нее чесались руки запустить в герцога чем-нибудь, и если бы не посторонние, она так и сделала бы.
– Я рассердил вас? Неужели? – с деланной тревогой осведомился он, но тут же саркастически протянул: – Прошу прощения, если моя прямота оскорбила вас, синьорина Дилайт. Но я давно уже не играю в дурацкие игры и не понимаю, почему мужчина и женщина не могут быть откровенны, не унижая при этом друг друга. Кажется, вы не согласны?
– Я… я…
Сара поймала заинтересованный напряженный взгляд Моники, и рассудок мгновенно вернулся к ней вместе с решимостью не дать этому монстру взять над ней верх. «Дыши глубже, Сара», – приказал внутренний голос, и чтобы выиграть время, девушка пригубила вина, промокнула губы салфеткой и откинулась назад, скрестив стройные ноги. И тут же была вознаграждена чувственными искорками, вспыхнувшими в этих ястребиных глазах.