– Отвяжись! – прошипела Сара. – Я не поклонница садомазохизма, не то что, по-видимому, ты!
– А если бы и так, неужели меня остановило бы твое жалкое нытье? По-моему, ты не хуже меня сознаешь, что еще немного, и ты уже не сможешь обходиться без всего, что я стану делать с этим стройным разгоряченным телом!
И снова эти искры, похожие на язычки пламени, вспыхнувшие в черных глазах, как последние огоньки под прогоревшими углями. Опасный симптом, понятный даже неискушенной Саре.
– Нет!
Единственное резкое слово, как удар ножа, брошенное ему в лицо! Ах, если бы оно могло ранить его, оставить неизгладимый шрам! Будь у нее в этот момент настоящий кинжал, она не задумываясь бы вонзила его в мускулистое тело человека, который способен так легко ее одолеть!
– Нет! Все, что бы вы ни делали, не вызовет во мне желания!
Ее глаза влажно блестели, полные непролитых слез отчаяния, так похожего на ненависть. Из горла вырвался нервный высокий смешок, напоминавший звон бьющегося стекла.
– Потому что… потому что, даже если ты возьмешь меня силой и сумеешь распалить, я просто закрою глаза, чтобы представлять на твоем месте кого-нибудь другого – любого мужчину, кроме тебя! Понятно? До сих пор я сама выбирала себе любовников, синьор герцог, а вы не в моем вкусе! Надеюсь, я достаточно ясно выразилась?
За неожиданным взрывом последовала зловещая тишина, и даже дыхания, кажется, не было слышно. Противники не могли оторвать друг от друга глаз. Взгляд Марко стал неумолимым, как острый клинок; других видимых перемен она в нем не обнаружила. Почему он ничего не скажет? Не шелохнется? Сгорая от стыда, она ощущала, как бешено бьется сердце. Только бы он не заметил! Не понял, как она трусит.
– Ты, кажется, не расслышал? – переспросила Сара, боясь, что вот-вот сорвется голос.
– Отчего же. Мы достаточно близко друг от друга, так что совершенно нет необходимости кричать.
Как он вежлив. Слишком учтив. Сара подавила неудержимое желание отступить.
– Ты просто блистала красноречием и… завидной откровенностью. Должен сказать также, что редко встречал таких искренних стервоз, из тех, кого в Америке называют динамистками! Сгораешь от страсти, но стоит мужчине поддаться на удочку, тут же становишься холоднее айсберга! Прирожденная шлюха!
Кровь прихлынула к щекам Сары. Разум подсказывал, что пришел час поставить Марко на место. Сражаться любым оружием, иначе герцог унизит и сломит ее – разве не это он пытается сейчас проделать, бросая ей в лицо подобные обвинения, наблюдая за реакцией с ледяной улыбочкой, так напоминающей гримасу. Он назвал ее шлюхой. Снова.
– Будь я действительно тем, кем вы меня считаете, поверьте, синьор, вы не могли бы купить меня ни за какие деньги. Уверяю вас, я готова отдаться даром любому, кто приглянется, даже если это последний мусорщик!
– Я начинаю думать, что в этом безупречном теле, принесшем тебе столь сомнительную славу, кроются все омерзительные пороки, присущие лишь женщинам! Перечислить?
– Больше я ничего не желаю слушать! Убирайся и оставь меня в покое!
Однако он неумолимо продолжал, не обращая внимания на ее вопли:
– У тебя слишком пылкий нрав и змеиный язык, и потому всякий любовник, которого ты вздумаешь удержать больше чем на две ночи, не задумываясь уйдет к другой, настоящей, живой и теплой. Расчетливая, насквозь лживая, лицемерная, маленькая…
– А ты не что иное… как напыщенный осел! Льешь на меня помои, рассматриваешь через грязное увеличительное стекло с видом праведника, а сам все время…
Сара своевременно осеклась, ужаснувшись тому, что едва не высказала.
– Все время… а дальше? Пора бы поучиться заканчивать предложения, – посоветовал он, но за вкрадчивостью тона таилась несомненная угроза.
– Когда ты разожмешь руки и перестанешь оскорблять меня, я смогу наконец спокойно уйти! Мне крайне неудобно стоять на коленях на жестком холодном полу… или ты вздумал вынудить меня каяться за неведомые, вымышленные грехи?
Марко прошипел грязное ругательство и бесцеремонно поставил ее на ноги, по-видимому, рассчитывая, что она потеряет равновесие и упадет ему на грудь. Но эта дрянь, ловкая как кошка, мгновенно выпрямилась, глядя на него своими похожими на осколки зеленого стекла глазами, переливающимися золотом в свете угасающего пламени. Кто знает, какие тайны скрывают эти глаза? Глаза отъявленной кокетки, прожженной проститутки. А тело… тело, перед которым даже он не смог устоять. Расчетлива… расчетлива до мозга костей. И насквозь порочна. От рождения лишена того, что называют моралью. Шлюха и богиня. Что она там несла о грехах?
– Боюсь, искупление пристало исключительно тем, кто искренне раскаивается. Но, происходи это всего лет сто назад, поверь, я бы сумел выбить из тебя спесь! Уж тогда бы ты не отделалась только церковным покаянием.
Марко почти рычал, что, по ее мнению, было весьма опасным признаком, не говоря уже о зловещем, задумчивом взгляде. Хорошо хоть отпустил ее ноющее запястье, и Сара, с небрежным видом потирая больное место, слегка подалась назад.
– Избавь меня от подробного рассказа! Наверняка заточил бы в подземелье или камеру пыток и терзал бы до тех пор, пока я не призналась во всех воображаемых преступлениях, которые тебе вздумалось бы на меня повесить! – Она демонстративно вздрогнула. – Хорошо, что бодливой корове Бог рог не дает! Руки коротки, беби!
Пожалуй, самое время исчезнуть, с достоинством и не потеряв лица… Жаль только, что ее кимоно неизвестно где.
– Рад слышать, – сухо заметил он и с притворной вежливостью добавил: – Ты, кажется, ищешь что-то? Это?
«Это» оказалось пропавшим халатиком, который он, скомкав, швырнул едва ли не в лицо ей, так что Саре пришлось немного попятиться, чтобы поймать его. Именно этого он и добивался, конечно!
Девушка оступилась и с громким плеском рухнула в бассейн. Тяжело дыша, она вынырнула и под его хриплый смех снова ушла под воду. На этот раз она не показалась на поверхности – недаром столько усилий ушло на то, чтобы научиться задерживать дыхание на глубине. К счастью, подсветка была выключена. Интересно, что он сделает, если посчитает, что она ударилась головой и потеряла сознание? Бросится спасать или даст утонуть?
Она почти истощила запас воздуха, когда он все-таки нырнул. В тот же миг девушка пулей выскочила из воды, держась поближе к бортику, и в мгновение ока выбралась на сушу.
Чванливый самоуверенный ублюдок! Сара искренне надеялась, что он еще несколько минут будет шарить под водой в поисках «утонувшей». По крайней мере достаточно долго для того, чтобы испугаться возможного судебного расследования и обвинения в преднамеренном убийстве. На худой конец, может, утонет сам!
Она метнулась к лестнице, но злорадный голос догнал ее:
– Правильно сделала, что сообразила удрать от меня, хитрая сучка! Поймай я тебя, не пришлось бы притворяться утопленницей.